- Олаф, - сказал я, - даже через сто лет...

- Заткнись, - сказал он любезно. - У тебя всегда были дурные наклонности...

- Ты уже начинаешь? Я только хотел сказать...

- Знаю, что ты хотел сказать. Я всегда за неделю вперед знаю, что ты хочешь сказать. Если бы на "Прометее" нужен был проповедник, ты подошел бы как нельзя лучше. Черт побери, как это мне не пришло в голову раньше! Я бы тебя проучил, Эл! Никаких проповедей. Никаких клятв, обещаний и тому подобного. Как дела? Хорошо? Да?

- Не знаю. Как будто. А впрочем, не знаю. Если тебя интересует... ну... то ничего не было.

- Нет, сначала ты должен встать на колени, - сказал он, - и говорить, стоя на коленях. Идиот, разве я тебя об этом спрашиваю? Я говорю о перспективах и вообще...

- Не знаю. Я тебе вот что скажу... по-моему, она сама не знает. Я свалился ей на голову, как камень.

- Увы, - заметил Олаф. Он раздевался. Искал плавки. - Это печально. Сколько ты весишь, камешек? Сто десять?

- Около этого. Не ищи. Твои плавки на мне.

- При всей твоей святости ты всегда норовил подхватить чужое, - ворчал он, а когда я начал снимать плавки, крикнул: - Брось, дурак! У меня есть в чемодане другие...

- Как оформляется развод? Случайно не знаешь?

Олаф посмотрел на меня из-за открытого чемодана, моргнул.

- Нет. Не знаю. Интересно, откуда бы мне знать? Я слышал, что это все равно, что чихнуть. И даже "будь здоров" говорить не надо. Нет ли тут какой-нибудь человеческой ванны, с водой?

- Не знаю. Наверно, нет. Есть только такая - знаешь...

- Да. Освежающий вихрь с запахом зубного эликсира. Ужас. Пошли в бассейн. Без воды я не чувствую себя умытым. Она спит?

- Спит.

- Ну, тогда бежим.

Вода была холодной и чудесной. Я сделал сальто из винта назад получилось. Раньше никогда не получалось. Выплыл, отплевываясь и кашляя, потому что втянул носом воду.

- Осторожней, - бросил мне с берега Олаф, - ты теперь должен беречь себя. Помнишь Маркля?

- Да. А что?

- Он побывал на четырех спутниках Юпитера, насквозь проаммиаченных, а когда вернулся, сел на тренировочном поле и вылез из ракеты, увешанный трофеями, как рождественская елка, споткнулся и сломал ногу. Так что ты осторожней. Уж послушай меня.

- Постараюсь. Дьявольски холодная вода. Я вылезаю.

- И правильно делаешь. А то еще подхватишь насморк. У меня его не было десять лет. Но не успел я прилететь на Луну, как начал кашлять.

- Потому что ТАМ было очень сухо, - сказал я с серьезной миной.

Олаф рассмеялся и тут же обдал мне лицо водой, нырнув в каком-нибудь метре от меня.

- Действительно, сухо, - сказал он, выплывая. - Это метко сказано, знаешь. Сухо, но неуютно.

- Ол, я побежал.

- Ладно. Увидимся за завтраком. Или не хочешь?

- Ты что!

Я побежал наверх, обтираясь по дороге. Перед своей дверью затаил дыхание. Осторожно заглянул. Она еще спала. Я воспользовался этим и быстро оделся. Даже успел побриться в моей туалетной.

Сунул голову в комнату - мне показалось, что Эри что-то сказала. Когда я на цыпочках подходил к кровати, она открыла глаза.

- Я спала... тут?

- Да. Да, Эри...

- Мне казалось, что кто-то...

- Да, Эри, это был я...

Она смотрела на меня, словно к ней постепенно возвращалась память, сознание всего, что произошло. Сначала ее глаза широко раскрылись - от удивления? - потом она их закрыла, снова открыла - украдкой очень быстро, но так, что я все-таки это заметил, заглянула под одеяло - и повернула ко мне порозовевшее лицо. Я кашлянул.

- Ты, наверное, хочешь пойти к себе, а? Может быть, мне лучше выйти или...

- Нет, - сказала она, - у меня же есть халат.

Она села, запахивая полы халата.

- Это... уже... по-настоящему? - сказала она тихо, таким тоном, словно расставалась с чем-то.

Я молчал.

Она встала, прошлась по комнате, вернулась. Подняла глаза на меня - в них был вопрос, неуверенность и что-то еще, чего я не мог определить.

- Брегг...

- Меня зовут Эл.

- Эл, я... я действительно не знаю... Я хотела бы... Сеон...

- Что?

- Ну... Он... - Она не могла или не хотела сказать "мой муж"? - Он вернется послезавтра.

- Да?

- Что будет?

Я проглотил комок.

- Мне с ним поговорить?

- Как это?..

Теперь я, в свою очередь, с изумлением посмотрел на нее, ничего не понимая.

- Вы же... вчера говорили... Я ждал.

- Что... заберете меня.

- Да.

- А он?

- Так мне не говорить с ним? - спросил я наивно.

- Как это, "говорить"? Вы хотите сами?

- А кто же?

- Значит, это... конец?

Что-то сдавило мне горло; я кашлянул.

- Но ведь... другого выхода нет.

- Я думала, что это... меск.

- Что?..

- Вы не знаете?

- Ничего не понимаю. Нет. Не знаю. Что это такое? - сказал я, чувствуя, как по коже побежали неприятные мурашки. Я опять попал в одну из неожиданных пустот, в топкое болото недопонимания.

- Это такой... Ну... если кто-то встречается... если хочет на какое-то время... Вы действительно этого не знаете?

- Подожди, Эри, не знаю, но, кажется, начинаю понимать... Это что-то такое временное, этакая отсрочка, минутное приключение?

- Нет, - сказала она, и у нее округлились глаза. - Вы не знаете... как это... Я сама точно не знаю как, - вдруг призналась она. - Я только слышала об этом. Я думала, что вы поэтому...

- Эри. Я ничего не знаю. И черт меня побери, если я что-нибудь понимаю. Может быть... во всяком случае, у этого есть что-нибудь общего с браком, да?

- Ну да. Идут в управление, и там, не знаю точно что, во всяком случае, потом это уже как-то... ну, в общем...

- Что?

- Законно. Так, что никто не может возразить. Никто. И он тоже...

- Так, значит, это все-таки... это какой-то способ узаконить - ну, черт возьми, - узаконить супружескую измену. Так, что ли?

- Нет. Да. То есть это уже не измена, впрочем - так не говорят. Я знаю, что это значит. Я это изучала. Нет измены, потому что, ну, потому что ведь мы с Сеоном только на год.