— Какого черта, Шейн? Ты чуть не довел меня до гребаного сердечного приступа.

— Извини, я не хотел прерывать ваши прощания, поэтому дождался своей очереди.

Я посмотрела на него, прислонившегося к фонарному столбу. Одна лодыжка перекинута через другую, джинсы и рубашка с длинным рукавом обтягивают его крупное тело. Его ледяные глаза, казалось, светились на свету.

Огонь, который я ждала почувствовать с Кэлвином, разливался по моему телу от одного только присутствия Шейна, и это выводило меня из себя. Я подошла к нему и ткнула пальцем в грудь.

— Какого хрена, по-твоему, ты здесь делаешь? Я думала, ты не тратишь время на маленьких девочек, — сказала я, бросая ему в лицо его жестокие слова.

Он отреагировал не так, как я того хотела. Он стоял там и позволял своим глазам сканировать меня от моих высоких каблуков до юбки и блузки для скейтбординга, пока надолго не задержался на моих губах. Везде, чего касался его взгляд, я горела, горячее, чем когда-либо с той последней ночи в его объятиях.

— Я сидел на светофоре, занимаясь своими делами, и вот ты сидишь за столиком в ресторане, смеешься с другим мужчиной, который гладит тебя по руке. — Шейн встал во весь рост и шагнул ко мне, так близко, что между нами оставалось лишь небольшое расстояние. — Он поцеловал тебя? Знает ли он, что вкус вина на твоем языке становится намного насыщеннее?

— Ты не имеешь права ревновать.

— Я знаю это. И все же, я здесь. — Он широко развел руки, как будто был так же сбит с толку, как и я, тем, что стоял передо мной, неуверенный в своей истинной причине быть здесь.

— Почему? — снова спросила я, пытаясь понять.

— Не могу перестать думать о твоем поцелуе, твоем вкусе, и меня убивает мысль о том, что он — или кто-то другой, кроме меня — может обладать этим.

Все дело было в моем теле. Он не скучал по мне, как по женщине, по той, которую обнимал по ночам, с которой смеялся. Он скучал по моему телу. Его гордость была единственной движущей силой, заставлявшей его быть здесь. Это разожгло мой гнев, жар прилил к моим щекам, моя кровь закипела, ища выхода.

— Я предложила это тебе. — Я была близка к тому, чтобы закричать, эмоции переполняли меня, становясь слишком сильными. — Я хотела отдать тебе все это, а ты меня прогнал.

— Джулиана… — его плечи опустились в тяжелом вздохе, как будто ему наскучила моя потребность в большем. Мне хотелось накричать на него. Ненавижу его за то, что он стоит там, и даже когда он отверг меня, он возбудил меня больше, чем мое потрясающее сегодняшнее свидание.

Я шагнула вперед и ткнула его в грудь.

— Ну, ты можешь просто пойти нахуй со своим…

Его рот обрушился на мой, похищая слова с моего языка своим собственным. Я хотела оттолкнуть его, сказать ему, чтобы он шел на хуй.

Вместо этого я прижалась к нему всем телом. Застонала, когда его руки обвились вокруг моей талии, прижимая его член ко мне. Я обвила руками его шею и зарылась пальцами в его короткие волосы.

Я переплела свой язык с его и прикусила его губы, желая, чтобы ему было немного больно, даже если я также хотела доставить ему удовольствие. Он хмыкнул и начал вести меня задом наперед. Я не знала куда, но в тот момент я последовала бы за ним в глубины ада, если бы все еще могла чувствовать его тело, прижатое к моему.

Свет уличного фонаря исчез, когда мы углубились в темноту, пока грубый кирпич моего здания не уперся мне в спину. Его руки скользнули вниз по моим бедрам, сжимая мою задницу, приподнимая меня на цыпочки, чтобы он мог тереться своим членом о мою сердцевину.

Его губы скользнули вниз по моей шее, покусывая, посасывая, отчаянно желая большего. Звуки моих стонов поглотила ночь, и когда его рот проложил себе путь между моих грудей, я поняла, что момент прекратить все — сейчас или никогда. Мы прятались в темном переулке между моим зданием и соседним. Мне нужно было остановить это. Я даже открыла рот, чтобы что-то сказать. Может быть, остановись?

Все, что вырвалось — это стон, когда он прикусил мой сосок через рубашку.

Вместо этого я опустила руку, чтобы обхватить твердую длину, прижимающуюся к его джинсам, наслаждаясь стоном, который он издал, касаясь моей кожи. Мне нравилось, как он наполнял мою руку, хотелось, чтобы он заполнил мою киску.

Я расстегнула пуговицу и молнию и засунула руку ему в брюки, в то время как его рука пробиралась под мою юбку, под трусики. Его большие пальцы скользнули между губками моего влагалища.

— Такая мокрая. Все для меня. — Его слова были глубокими и мягкими у моей шеи.

Когда его пальцы скользнули по моему клитору, я сжала его член, и Шейн застонал. Он убрал мою руку со своих штанов, и мне захотелось захныкать от потери нежной кожи, но он развернул меня к стене, прижал мои руки плашмя к кирпичу и задрал юбку мне на задницу.

Я закрыла глаза, потираясь о шероховатую ткань его джинсов. Я сосредоточилась на том, как прохладный ночной ветерок обдувал мою разгоряченную кожу. Я услышала шуршание обертки презерватива и его стон, когда он надевал его.

Пальцы теребили мои трусики, отодвигая их в сторону, прежде чем он прижал кончик своего члена к моему отверстию и начал проталкиваться внутрь. Неделю я была опустошена без него, но с таким же успехом могли пройти годы, потому что я испытывала такое отчаяние, когда хотела снова ощутить его внутри себя. Я оттолкнулась, и мы оба издали гортанные стоны, которые пытались подавить. Было еще не очень поздно, и, если бы кто-нибудь услышал нас, он бы посмотрел в темноту и увидел двух влюбленных, прижавшихся друг к другу, отчаянно стремящихся быть ближе.

Шейн обвил своим телом мое, одной рукой обхватив мою грудь, потирая большим пальцем мой сосок, а другой между ног, касаясь моего клитора, чувствуя, как он входит и выходит из меня. Его толчки были неистовыми и жесткими, каждый из которых заставлял меня всхлипывать. Мне пришлось прикусить губу, чтобы сдержать стон, когда его пальцы начали описывать круги вокруг моего комочка нервов, подталкивая меня все ближе и ближе к краю.

— Я скучал по твоим стонам, когда я внутри тебя. Нет ничего подобного. — Его слова были произнесены мне в затылок. Их дыхание леденело на фоне выступающего