Когда стало ясно, что сбережения пропали полностью и окончательно, Мария разбила об пол хрустальную вазу и разрыдалась, выплескивая накопившееся негодование в своем бабском вопле: «Обдурили, суки! А ты, Аркаша, хитрюган. Трактора купил. А мне каково. Тридцать лет вкалывала, дура старорежимная, квартирку хотела купить в Краснодаре… На-ка вот, выкуси, Мария Сергеевна». Она совала своему отражению в зеркале дулю и снова начинала плакать, ругаться на всех, в том числе на Аркадия, который, видимо, знал о реформе, а ей не сказал. А то бы она тоже купила трактор или грузовик, а лучше два или драгу, что стоит на прииске «Гастелло» второй год без движения.

Цукан успокаивал, не переставая осторожно шутить, налил жене полстакана водки, заставил выпить, выпил сам, заел мороженой брусникой, слегка присыпанной сахаром. После чего сказал строго:

— Хватит, Маша! Деньги — дело наживное. У меня такой клад имеется, что дал бы бог здоровья, не то, что квартиру, теплоход можно купить.

После этих слов глаза у Марии просохли, лицо вновь порозовело.

— Расскажи, Аркашечка, ну, расскажи, — ластилась она, как это бывало не раз, когда она хотела переломить ход событий в свою пользу.

Он принес коленкоровую папку с отчетом геолога Алонина. Осторожно вытащил сморщенный и пожухлый, будто осенний лист, план местности и месторождения у Шайтан-горы. Стал показывать, объяснять про верховья реки Зеи, ручей Удачливый.

— Здесь геолог обнаружил выход рудного золота — столбом его горняки называют. Мой напарник Федот такой выход кварца с вкраплениями рудного золота обнаружил случайно на Хатанахе рядом с Наталкой. Геологи, у них мы работали в сорок девятом году, получили за то месторождение большущие деньги.

— А вы?

— А мы кто? Мы — зэки, нас подкормили, куревом снабдили и то благодать, что добрый начальник попался. А вот про золото у Шайтан-горы никто не знает. Геолог Алонин, судя по записям в полевой книжке, раз их не унесли, не украли, скорее всего, погиб. Знаю только я один и вот теперь ты. Раньше нельзя было, ты же знаешь, я с давних пор под колпаком у гэбистов.

— Да откуда я знаю, ты же шифруешься…

— Помнишь щеголеватого штатского, что приезжал, когда мне в райкоме удостоверение ветерана ВОВ вручали? Так вот он тогда передал привет от майора Ахметшахова, в гости напросился. Пока ты на кухне крутилась, он настойчиво нудил про сотрудничество, что надо бы отблагодарить, все же старался майор с этой чертовой реабилитацией. Я не мог его грубо послать, отмыкивался, как бычок на веревочке.

— Надо же! Потчевала его, улыбалась, думала симпатичный знакомый.

— Правильно думала. Среди них — разные. А без кнута мы не могем…

Начальник прииска Назаров давно маялся из-за того, что пробирная лаборатория при шлихообогатительной фабрике занижает сданное шлиховое золото процентов на пять-шесть, из-за чего прииск теряет ежегодно около ста килограммов.

— А сто тысяч граммов золота — это несколько новеньких бульдозеров, которых хронически не хватает на прииске.

Назаров приехал к начальнику райотдела милиции, а тот сразу в штыки: это твои домыслы, а мне факты нужны. А как доказать? Пробирщицы хорошо получают, премиальные каждый квартал, местом дорожат, к ним не подступиться… Понятное дело, обидно. Цукан сочувствовал другу, ободрял, говорил, да не рви ты свое сердце. Но не дотерпел колымский горняк до сладкой жизни на материке в городе Воронеже, умер в УАЗе на полпути до райцентра.

Цукан потихоньку шуршал по знакомым мастерам, водителям, работавшим на золотоизвлекательной фабрике. И кое-что нарыл.

Когда приехал в очередной раз навестить сотрудник, который назвался Ильей Петровичем, и передал привет от Ахметшахова, он не стал или не захотел лукавить, сказал, что ворованный металл уходит напрямую после переработки шлихового золота. На фабрике помногу не держат, возят один раз в месяц по трассе через Кулу, потом катером на Нижнеколымск, а дальше, видимо, судном на материк.

Оперативник так и застыл с вилкой в руке, словно бы прокручивая в голове план предстоящих действий и перспективу повышения по службе. Илье Коледанову давно хотелось вырваться в Магадан, где оперативно-розыскной отдел возглавлял напористый цепкий майор Ахметшахов.

Он подготовил подробный рапорт, изложив план операции по выслеживанию курьера и захвату их возле катера на берегу Колымы. Майор сморщился, как от кислой морошки, но укорять Коледанова не стал, приказал собирать информацию по ЗОФу, поднять личные дела руководителей фабрики, сотрудниц пробирной лаборатории, охрану, водителей. Пришлось заниматься скучной бумажной рутиной, составлять дела оперативного наблюдения. Ахметшахов дал команду, чтобы организовали плановый медицинский осмотр для ИТР.

— Зачем это нужно? — удивился Коледанов.

— А как иначе внедрим агента на фабрику?

Вскоре у начальника пробирной лаборатории — женщины сорокалетней с обесцвеченными по последней моде волосами, неожиданно выявили затемнение в легких с подозрением на туберкулез. После чего на заводе появился новый специалист — пробирщик и одновременно штатный агент по кличке «Пегас», любивший цитировать Блока и Маяковского. На него возлагали большие надежды, а сообщения приходили скудные и неконкретные. У Ахметшахова появилось подозрение, что агент попал под влияние группировки.

В мае неожиданно получили сообщение от Пегаса, что подготовлена к отправке партия золота, предположительно в ближайшие выходные под видом поездки на рыбалку. «Контакты перекупщиков в Нижнеколымске требуют дополнительных уточнений».

Ахметшахов срочно без подготовки откомандировал Илью Коледанова вместе с напарником в поселок Кулу, под видом маркшейдеров. Они вернулись через трое суток с распухшим от комариных укусов лицами, жалуясь, что этих кровососов мазь Дэта уже не берет. Коледанова злило, что они валялись на берегу больше суток, а на катере мужички изображали любителей летней рыбалки.

— Надо было их взять и крутить, крутить!

— Сапогами по морде, да, Коледанов?.. А они в отказ. А потом жалобу прокурору. И гуляй Коледанов без выходного пособия, если в нашей конторе не захотят прикрывать глупого сотрудника. Ты прокололся где-то со своей суетой. Теперь замри и шурши осторожно. Ищи выходы на курьера-водителя. Он же местный, омчаковский мужик.

Цепочку до Нижнеколымска выявить не удалось, предположили, что произошла утечка информации или обнаружили наружное наблюдение. В назначенный день к катеру возле моста через Дебин никто не подъехал. Ахметшахов отправил в Нижнеколымский порт опытного сотрудника, который через внештатного сотрудника собрал информацию, что золото уходит не на запад, как предполагали, а в Анадырь, и дальше, скорее всего, на Аляску.

После перевода из Якутии, у Ахметшахова сложились хорошие отношения с начальником управления. Полковник умело лавировал между МВД и прокуратурой, стараясь не допустить утечки информации, отстаивая интересы конторы. Но любой неверный шаг мог ему дорого обойтись.