– Не знаю, – стушевался Зуев, – мне это как-то в голову не приходило.

– Ты «Правду» читал от корки до корки? – наступал Скосырев.

– Нет, – смутился Зуев, – только репортажи Кольцова.

– А я читал все, вплоть до состава редколлегии и объявлений о театральных премьерах. И вот что меня поразило: в Москве один за другим идут судебные процессы, на которых выносят смертные приговоры вчерашним наркомам, полпредам и партийным бонзам из ближайшего окружения Сталина. Если верить газете, то все они террористы, шпионы и враги народа. По-моему, это какой-то бред. А может, и не бред? Может, в стране, действительно, существует оппозиция, пытающаяся повернуть ход истории умытой кровью матушки-России?

– Едва ли, – покачал головой Зуев. – Какая там может быть оппозиция, если все мы здесь?! В Совдепии-то остались одни большевики, а если они и ставят друг друга к стенке, то это не что иное, как грызня за власть.

– Может, ты прав, – пожал плечами Борис, – а может, и не прав. Короче говоря, хорошо бы поговорить об этом с Кольцовым: как сотрудник «Правды» он наверняка в курсе дел. Я понимаю, что с бухты-барахты он говорить об этом не стает, но ты к нему подольстись, скажи, что среди русских эмигрантов много искренних сторонников Советского Союза, что многие не прочь вернуться на родину, но опасаются оказаться на скамье подсудимых: как-никак, а воевали против советской власти. Если, мол, расстреливают большевистских наркомов, то что ждет бывших поручиков и штабс-капитанов?

– А зачем вам это? – с неожиданным металлом в голосе спросил Зуев. – Уж не собираетесь ли вы?…

– Нет, не собираюсь, – успокоил его Борис. – Но то, что происходит в России, меня волнует. А тебе это интересно?

– Еще бы! – воскликнул Зуев. – Только у меня на расстрельные процессы в Москве другая точка зрения: я считаю, что чем больше коммунисты будут истреблять друг друга, тем лучше. Хорошо бы, если бы последний из этих вурдалаков убил предпоследнего, а потом застрелился сам.

– Ишь, размечтался, – скептически хмыкнул Скосырев. – Призрак коммунизма бродит по всей Европе, он пустил такие глубокие корни, что выкорчевать их смогли только фашисты, и только в Италии и Германии. Даже в Народном фронте Испании тон задают коммунисты. Ты, кстати, своей неприязни к ним не выказывай, – поспешил добавить он, – не исключено, что в этой войне победят они, и тогда нам придется с ними дружить. Одна надежда, – вздохнул он, – что испанские коммунисты не такие дикие и кровожадные, как русские, что европейская цивилизация сделала их более добрыми и разумными.

– Вашими бы устами да Богу в уши, – скептически усмехнулся Зуев. – Хотя все возможно, – развел он руками. – Древняя культура, испанский менталитет, католическая церковь – все это впитанное с молоком матери не могло не повлиять даже на коммунистов. Хорошая, между прочим, тема, – оживился он, – обязательно напишу статью о том, чем отличаются испанские коммунисты от английских, немецких, французских и, конечно же, русских.

– Вот это другое дело, таким ты мне нравишься гораздо больше! – воскликнул Скосырев и со свистом рассек воздух своей любимой тростью. – Ну, с Богом, – неожиданно перекрестил он старого товарища. Потом заглянул в его глаза, увидел там горящие азартом огоньки, удовлетворенно улыбнулся, крепко его обнял и подтолкнул к двери.

Появление Зуева в Мадриде произвело самый настоящий фурор – таких огромных людей здесь никогда не видели, поэтому посмотреть на корреспондента «Вестей Андорры» приходили и стар и млад. А если учесть, что он поселился в отеле «Флорида», битком набитом какой-то странной публикой в шелковых рубашках и с длинными складными ножами – их здесь называли навахами – за поясом, то все решили, что человек из Андорры не кто иной, как их строгий предводитель.

Причина такого отношения к Зуеву был на удивление прозаична: просто он выкинул за окно одного из «шелковых» парней, который вздумал размахивать навахой. После этого вся разномастная публика отеля поджала хвосты и стала раскланиваться с Зуевым издалека. Как оказалось, парни-то они были хорошие, и дурака валяли от безделья. Все они добирались до Мадрида самыми разными путями и были летчиками интернациональной эскадрильи. Когда они где-нибудь в Загребе, Лионе или Манчестере записывались в эскадрилью, им говорили, что самолеты они получат на месте, но, как оказалось, самолетов в Испании было так мало, что всем летчикам их просто не хватало. Парни рвались в бой, хотели схлестнуться с «юнкерсами» и «мессерами», а вместо этого приходилось околачиваться в барах и волочиться за местными красотками.

Свой первый репортаж Зуев написал именно об этом, причем серьезную шпильку вставил французскому правительству во главе с Леоном Блюмом.

«Что бы ни говорили о республиканцах, – писал он, – но одно то, что во „Флориде“ живут летчики-добровольцы из пятнадцати стран, верное свидетельство того, что в Европе республиканцев любят, и не просто любят, а готовы отдать за их дело самое дорогое, что есть у каждого человека – свою собственную жизнь.

Ведь этим парням, которые добирались до Мадрида, бог весть, какими путями, никто ни копейки не платит, в любой момент они могут погибнуть, но никто из них не задается простейшими, на первый взгляд, вопросами: „Какого черта я здесь делаю? Какое мне дело до испанцев? За что, собственно, погибать?“

Можно понять их состояние, когда над Мадридом появляются фашистские бомбовозы и сбрасывают свой смертоносный груз на самые многонаселенные районы города. Причем, словно издеваясь, они бомбят не спеша, раз за разом заходя над целью. Они бомбят, а встретить их некому! Летчики есть, а самолетов нет.

В то же время – я это знаю из достоверных источников – где-то на франко-испанской границе пылятся ящики с разобранными истребителями, присланными одной дружественной страной. Собрать их – дело пары дней, и тогда в Мадриде перестанут гибнуть мирные люди. Но французское правительство наложило арест на эти ящики и отказалось пропускать их через границу. Эх, французы, вы, видно, забыли угрозу Бисмарка, который мечтал „приложить испанский горчичник к затылку Франции“! А ведь приложит, вот увидите, кто-то из последователей Бисмарка его мечту осуществит. Обязательно осуществит!

А пока что по „юнкерсам“ палят кто из чего может – из револьверов, винтовок и охотничьих ружей. Толку от этого, конечно, никакого. А потом люди разбредаются по своим углам, чтобы расчистить развалины и похоронить погибших. Летчики же от беспомощности и досады напиваются до положения риз, хулиганят, дерутся и утешаются готовыми оказать им любые услуги испанскими патриотками».

Эта публикация наделала много шума. Ее перепечатали ведущие газеты Европы, выделив жирным шрифтом укол в адрес Франции. Министерство иностранных дел Франции тут же заявило, что ни о каких ящиках ничего не знает, и вообще правительство республики как придерживалось, так и будет придерживаться политики невмешательства во внутренние дела Испании. Что же касается французских летчиков, которые, возможно, стали членами интернациональной эскадрильи, то это их личное дело, и французское правительство никакой ответственности за них не несет.