Но при мысли, что она очнется на Туре, а язвительного и ставшего таким близким, таким родным лорда Тротта уже не будет в живых, нападало такое отчаяние, что хотелось ругаться и плакать. Именно это отчаяние заставляло пристально следить за инляндцем, переступать через застенчивость и страх, и придумывать, как можно повлиять на него. Да хотя бы просто привлечь внимание.

– Так болят ноги, профессор… – решилась она, мысленно уговаривая себя не краснеть.

Он наконец-то поднял взгляд, посмотрел на нее, на ее босые ступни, прижатые к «потолку». Алина застенчиво улыбнулась и пошевелила пальцами на ногах.

– Вы на глазах осваиваете искусство манипуляции, ваше высочество, – проговорил Тротт с иронией, втыкая иглу в ремень. – Продолжайте, очень любопытно, что вы придумали.

– И я п-подумала, – продолжила она, отважно не обращая внимания на его сарказм и на мысль, что он наверняка видит ее насквозь, – м-может вы мне их н-немного разомнете? К-как тогда плечи, – она увидела его приподнятые брови и, привстав на локтях, обвиняюще тыкнула кончиком крыла в лодыжку. – У меня синяк. Вы можете его заодно полечить.

Профессор посмотрел на место, где был синяк, хмыкнул, затягивая узел на нитке и дергая ремень – крепко ли село.

– Ужасная рана, ваше высочество.

– Возможно, – проговорила она с нажимом, – я завтра даже буду хромать.

Лорд Макс умехнулся и не выдержал, засмеялся, откладывая сумку. И она тоже заулыбалась, смущенно пряча лицо в ладони.

– Вы все уже поняли, – разочарованно пробурчала она. Со стоном шлепнула ноги на «пол», отвернулась, зажмурившись.

– Это плохая идея, Алина, – без привычной насмешки проговорил Тротт.

– Подскажите хорошую, – едко ответила принцесса, не поворачиваясь.

– Лечь спать, например, – ответил он.

– Разумно, – уныло согласилась Алина. Села, потянулась пальцами к ушибу, вспомнила ощущения при залечивании пореза в ванране Тротта – под пальцами закололо, похолодело, и синяк на глазах стал уменьшаться.

– Любопытно, – с интересом произнес профессор, придвигаясь ближе. Скрестил ноги уже рядом с ней, наблюдая. – Вы научились лечить себя?

– Еще давно, – вздохнула принцесса, отнимая руку. – Забыла вам сказать.

– Вы молодец, – он коснулся места ушиба, и Алина почувствовала легкий холодок от его пальцев. Покачал головой. – Идеально. И ведь совсем немного времени прошло с вашего здесь появления.

– Угу, – принцесса с усилием помяла ноги, застонала. Прошлась руками от щиколоток к коленям, и Тротт, проследив за этим движением, посмотрел на нее ярко фосфоресцирующими глазами.

– Сильно ноют? – спросил он неожиданно сипло.

– Д-да, – настороженно ответила принцесса, задерживая дыхание и вглядываясь в него. В груди сжалось и вдруг разом ушли вся легкость и ощущение игры. Убежище под огромным папоротником показалось тесным и маленьким, лорд Макс рядом – тяжелым, большим, подавляющим, и ей захотелось выскочить наружу, в темноту, убежать как можно скорее. Но она закрыла глаза и откинулась на спину. И с колотящимся от ужаса сердцем вытянула ногу и коснулась пальцами колена спутника.

– Вы же умираете от страха, – сказал он, не двигаясь.

– Вовсе н-нет, – прошептала она жалобно.

– Я не хочу, чтобы вы меня боялись, Алина. – Мужские пальцы погладили ей стопу, прошлись вверх по щиколотке и замерли, грея.

– Тогда, – сказала она дрожащим голосом, – с-сделайте… сделайте с этим что-нибудь.

Он молча разминал ее ступни и мышцы ниже колен, аккуратно и с силой проглаживая, сжимая, растирая, и Алина так и не открывала глаз – потому что боялась увидеть в его лице то непонятное, что так пугало ее. А еще боялась и ждала, что сейчас он склонится над ней, накроет своим телом и поцелует, и задумка ее сработает – но он оставался на месте, и нервная дрожь ее постепенно сходила на нет, оставляя место удовольствию. Ей становилось очень приятно и жарко – и она вдруг поняла, что выгибается на особо болезненных нажимах, тихо постанывает и вздрагивает, когда лорд Макс вдавливает ей пальцы в мышцы, вкручивает кулаки, расслабляя. В конце концов ей стало так невыносимо хорошо, что принцесса просто с мычанием замотала головой, подтянула ноги к себе, отнимая из его рук, и повернулась набок, укрываясь крылом и погружаясь в дрему.

– Видите, я вас не боюсь, – еле ворочая языком, проговорила она, когда Тротт, долго пивший из фляги, наконец-то лег рядом.

– Зато я вас, кажется, да, – ответил он с усмешкой. – Коварства вам не занимать.

Она возмущенно фыркнула, улыбаясь в перья своего крыла.

На следующий день небо немного затянуло тучами, и идти стало легче. После полудня вообще подул легкий влажный ветерок, и принцесса совсем повеселела.

– Тут близко вода, – сказал ей Тротт. – Смотрите, видите, сколько следов? И влажная земля.

Трава меж папоротников была полегшей, вытоптанной, а у корней виднелись следы и копыт, и лап. Идти пришлось еще минут пятнадцать, когда впереди заиграли блики, и открылась широкая речушка, неторопливая, но с такой чистой водой, что было видно дно.

Алина вздохнула и умоляюще посмотрела на спутника. Он нахмурился, задумавшись.

– Ну хорошо, – проговорил он наконец, – думаю, полчаса на остановку мы можем выделить. Самому хочется смыть с себя грязь. Только подождите, я осмотрюсь здесь.

Через несколько минут Алина ожесточенно натирала кожу песком, стоя по пояс в реке и чуть ли не рыдая от ощущения прохладной воды на разгоряченном и грязном теле, а Тротт находился на берегу, спиной к ней. Шумели папоротники, плескали легкие волны, расходившиеся от ее движений, звонко чирикали птицы. Несколько раз на берег выходила разная живность, но, увидев профессора, уходила в сторону и спускалась на водопой там. Сейчас шагах в пятнадцати от Алины стояла пара косуль и рыжий кабанчик.

Выстиранная сорочка колыхалась тут же, сбоку, и принцесса уже несколько раз окунулась с головой, промывая волосы. Вода была чистой, едва заметно пахла зеленью, и выходить не хотелось вообще. Краем глаза Алина увидела, что косули настороженно подняли головы и, замерев на секунду, умчались куда-то в лес. Кабанчик, хрюкнув, потрусил за ними.

Она уже хотела привлечь внимание Тротта, когда он склонился, подхватывая на плечо ее сумки, повернулся и прошипел:

– На берег, немедленно.

Принцесса, схватив сорочку, рванулась к берегу, пытаясь ее одновременно надеть, запуталась, замедлилась – и тут почти впрыгнувший в воду профессор схватил Алинку на руки и, сделав в реке пару десятков шагов, пересек ее и побежал куда-то наискосок от берега. Но уйти от реки не успел – за спинами затрещало, раздался знакомый гул раньяров, и он, выругавшись, задрал голову, махнул крыльями и тяжело поднялся с Алиной и сумками к кроне гигантского папоротника, который находился метрах в десяти от места, где она купалась. Там, на высоте в пятнадцать человеческих ростов, по спирали отходили от основного ствола толстые и вогнутые, похожие на плоские лодки ветки с широкими листьями на «носах», между которыми мог бы и охонг пролезть, не то что человек. И Тротт, зависнув в воздухе, сгрузил Алинку, ничего не понимающую, голую, с прижатой к груди мокрой сорочкой в одну из таких «лодок», кинул сумки в соседнюю и сам свалился туда.