– О… Это ты сделал?

– Нет, кто-то до меня. Но я оценил. Программе наведения недостает оптимизации, и кто-то этот пробел восполнил соединением двух клавиш.

– Действительно круто! – отозвался Ружон, проведя короткий тест. – А кто это сделал, сэр? Кто тут тренировался до нас?

– Ты хочешь знать, кто тренировался? – спросил майор.

Брейн посмотрел на Корсака: теперь он стоял очень близко к кабине.

– Ну да, если это не секретная информация, – подтвердил Ружон.

– Для тебе не секретная. Я расскажу, кто склеил эти две клавиши, но расскажу и то, что стало с этим экипажем. Это мое условие.

– Нет-нет, сэр, я этого не хочу! – замахал руками Ружон.

– А я бы послушал, – перехватил инициативу Брейн и, сняв шлем, посмотрел на майора.

– Джургас и Контеко. Веселые ребята, оба канзасы. К концу обучения справлялись со всеми аварийными ситуациями, а «в поле» получили удар от первой же мини-торпеды. Аппарат лег на дно, и они медленно умирали в течение сорока минут.

Сказав это, Корсак отошел, и Брейн включил привод закрывания колпака.

– Готовы? – прозвучало в наушниках.

– Пилот готов, – ответил Брейн, не замечая окошек с показаниями состояния здоровья его и штурмана.

Ружон нервничал сильнее, однако быстро брал себя в руки.

И снова по знакомой схеме – отход от судна-матки, погружение, выход на глубину. Затем разгон до предельной скорости с радикальным маневрированием, чтобы сбить поисковую систему противника.

Пока Ружон искал вражеские цели, Брейн прижимал судно ко дну, стараясь вести его впритык к стене из живописного массива кораллов.

Сегодня им везло, и первое торпедное попадание случилось через два этапа, в то время как в прошлый раз их пять раз «топили» уже на первом.

Затем, как и в прошлый раз, экипаж стал действовать более слаженно, и они ушли на третий и четвертый этапы, где снова были потоплены, но это было уже не так обидно, поскольку против них применили не обозначенное в условиях оружие.

– Ужасно! Пилот, ты почему проморгал магнезию, а?

– Ну, она пассивный объект… – пожал плечами Брейн, уже начиная чувствовать себя виноватым.

– Пассивный. Но магнезия в составе блоков передачи составляет прекрасную систему обнаружения. А блоки передачи – вон они, их даже навигационный луч выделяет синим цветом.

– Он почти все выделяет.

– Да, но частота-то разная. Разве это не было написано в инструкции, Томас?

– Было, сэр.

– Почему не учел?

– Не успел обработать массив информации. Прошу прощения.

Корсак молчал, в течение трех минут вышагивая по бетонному полу.

– Ладно, не унывайте. На то оно и учение. Возвращаемся на ноль, и давайте повнимательнее.

Они начали снова и делали попытку за попыткой, которые Брейн перестал считать из принципа. С каждым разом они с Ружоном действовали все слаженнее, и когда прорвались на очередной этап, майор скомандовал конец работы.

Как и в прошлый раз, Брейн не без труда выбрался из кабины, скомкал промокший от пота нашлемник и бросил в корзину.

– А сколько всего этапов в нашем обучении, сэр? – спросил Корсака Ружон. На его молодом лице играл румянец, но по глазам было видно, что он тоже устал.

– Их бесконечное количество. А по уровню сложности – десять.

– А мы только-только прорвались на четвертый, так? – спросил Брейн.

– Так. Но у вас рекорд, вы первые, кто смог сделать это на втором занятии, обычно такой слаженности достигают только на четвертый-пятый раз.

Брейн с Ружоном поздравили друг друга и пожали руки. Они уже начинали становиться командой.

Когда вышли на воздух, оказалось, что опять пропустили обед. Снаружи был теплый вечер. На вагончиках биологов уже горели сигнальные огоньки, в воздухе плыли дурманящие ароматы цветов, которые благоухали тем сильнее, чем ближе подходила ночь.

– Ты, я так понял, в инструкции даже не заглядывал, да? – негромко спросил Корсак, когда они шли по полутемной кирпичной дорожке.

– Нет. Если честно, я даже не помню, чтобы о ней заходил разговор.

– Я посылал к тебе того странного парня – курьера. Он должен был принести чип. Он сказал, что отдал его тебе.

– Я посмотрю на столе. Возможно, положил и забыл.

Корсак кивнул, и примерно минуту они шли молча.

– А ты вообще как себя чувствуешь? Спал нормально?

– Нормально. Просто… какие-то странные ощущения иногда накатывают, но это акклиматизация. Сыро здесь.

– Да, акклиматизации не избежать. Можно, конечно, накушаться адапторов, но потом это боком выйдет.

– Если принимать «нахтималь», ничего не выйдет боком, – вмешался Ружон. – Ты возьми у дока таблетки, Томас.

Брейн кивнул. В этот момент они как раз вышли из длинного, образованного разросшимися кустами туннеля, и в беседке, у входа в столовую, Брейн увидел доктора Нильсен.

Она его тоже заметила и вышла навстречу.

– Привет, док! – поприветствовал ее Корсак.

– Здравствуйте, сэр, – ответил она, глядя только на Брейна.

Ружон вздохнул и направился в столовую.

– Я прикажу, чтобы тебе принесли ужин на дом, если хочешь, – сказал майор.

– Нет, я приготовлю что-нибудь сам, – сказал Брейн, направляясь к Нильсен. – У меня полно всяких запасов.

– Тебя не было на обеде. Ты хорошо питаешься? – спросила Саманта.

– Нет, доктор, не очень. Ты уже освободилась?

– Да, дежурства нет.

– Ну, тогда пойдем ко мне, – сказал он, беря ее за руку и увлекая за собой.

– Я уж думала, ты больше не пригласишь.

– Значит, ты ошибалась.

У себя дома Брейн, как настоящий хозяин, тут же загрузил в гнезда двух мейдеров несколько картриджей со старинными надписями.

Пока мейдеры реализовывали свои программы, Брейн принял душ и даже побрился, и все это время доктор Нильсен ждала его в гостиной.

Потом они поужинали, и она ушла, сказав, что как специалист видит – ему сегодня нужен покой.

– Ты еще не скоро уедешь, встретимся в другой раз, – пообещала она и, чмокнув его в щеку, выскользнула за дверь.

Брейн облегченно вздохнул и пошел устраиваться ко сну, надеясь, что уж теперь-то войдет в нормальный режим.

В этот раз он улегся в спальне и вскоре уснул, благополучно проспав четыре часа, но затем проснулся, а вместе с ним, просчитав его биоритмы, проснулся и ночник. Он зажегся: сначала слабо, а потому чуть прибавил яркости в ожидании реакции жильца – перевернется ли он на другой бок или все же поднимется.