— Сам-то маркиз жив?

— Да что ему сделается, — нехотя сказал барон, — выскочил в придворном мундире со шпажкой из шатра, да стал геройские позы принимать. Ну мои ребята его и не тронули: сразу видно, птица важная.

— Да, — весело сказал Грифич, — а ведь потом будет с чистой совестью рассказывать, как отбился от померанских драгун! И ведь не соврет — действительно отбился! Другое дело, что на него никто и не пытался напасть.

Посмеялись…

— Шпагу-то тебе отдал?

— Да пытался, — отмахнулся старик, — но на хрен она мне нужна? Отговорился — дескать, «оставляю ее у благородного противника под честное слово» и прочие красивости. Сейчас в шатре своем так и сидит.

Подъехали, Владимир спешился и с интересом огляделся. Шатер внушал: ни у кого из его придворных такого не было. Расшитый шелк, да двойные стенки… А ведь Шатерди не входит даже в третью сотню самых богатых или самых влиятельных людей Франции… Впрочем, сооружение бестолковое, скорее статусное.

— Ваше Величество! — Вскочил маркиз и помахал шляпой перед собой.

— Маркиз, — поприветствовал его король, — удача сегодня была на моей стороне, но не расстраивайтесь, она изменчива.

Вежливость к проигравшим, этикет…

— Ах, Ваше величество, — вздохнул француз, — судя по всему, Вас с этой дамой связывают супружеские отношения.

Склонив голову, Грифич показал, что «раунд» за маркизом. В принципе, такими вот словами они могли бы долго перекидываться — это только поначалу кажется чем-то сложным. А поваришься в такой обстановке десяток лет… Ничего сложного. Но почему бы не дать французскому вельможе «выиграть» словесный поединок? Для Рюгена это ничего не значит, а вот для побежденного возможность хоть как-то сохранить «лицо» важна. Так что — «Улыбаемся и машем».

От пленного ощутимо пованивало[88] — смесь застарелого пота, ароматических притираний, перегара и больных зубов. Грифич привычно отстранился — нормальный такой запах для среднего европейца, спасибо хоть, что вшей у собеседника нет. Однако собеседником тот оказался приятным и Померанский от чистого сердца пригласил его погостить.

— Только учтите, маркиз, мыться придется не менее раза в неделю, — предупредил он его. — Венеды вообще чистоплотны — прежде всего потому, что мы считаем это надежной профилактикой от заразных заболеваний, — слегка покривил душой Померанский.

— Но Ваше Величество, — удивился француз, — всем образованным людям известно, что излишне частое мытье уничтожает естественную защиту кожи!.

— Ну так вспомните недавнюю эпидемию холеры. Да и… Ну не могу я ради вас делать исключение в правилах, — засмеялся Грифич. Француз тоже заулыбался — очень обаятельно, нужно признать. Ну а как же — аристократов, а особенно придворных, таким вещам учат.

Правда, у попаданца был перед местными шикарный бонус — целые зубы[89], что считалось невероятно привлекательным. При отсутствии зубных врачей и профилактики, да и при массовом курении… Зубы у большинства местных были… Дантист бы в ужас пришел. Но что самое забавное — плохие зубы чаще встречались в низших и высших слоях общества. Только если нищие «тратили» зубы в драках, да от мусора в пище (эмаль крошится), то высшее общество — табак, кофе, чай, сахар — кариес. А если, как те же староверы, деньги на нормальное питание есть, а табак-кофе считаешь гадостью, то зубы получались как бы не поздоровее, чем у людей двадцать первого века.

С пленными разобрались быстро — раненых просто оставили на месте под присмотром более «легких» товарищей и некоторого числа здоровых. Ну и разумеется — медикусы Рюгена оказали им первую помощь. Заодно потренируются студенты… Остальных погнали под охраной полутысячи драгун в глубь Померании. Никаких лагерей — в тылу требуются рабочие руки на грязных, неквалифицированных работах. Раскидают французов, да будут работать как миленькие. Откажутся? А с чего бы? Европейские правила войны к пленным не слишком гуманны, так что добротное питание, приличные условия содержания до кое-какая денюжка в карман солдатиков только порадует.

Во французском лагере задержались ровно на сутки: сбор трофеев, помощь раненым, похороны убитых… На следующее утро вместе с чисто вымытым маркизом в отряде выехали в сторону Гранзе — небольшого торгового города, в котором сходилось множество дорог. Немногочисленные пехотинцы трусили на захваченных французских лошадях. Войско рассыпалось по окрестностям, «подбирая» небольшие вражеские отряды. Курочка по зернышку…

С Грифичем остался сравнительно небольшой отряд в полторы тысячи человек. Ехали вроде бы неспешно, неторопливой рысцой — но без остановок. Время от времени раздавалась команда:

«— Спешится», — после чего кавалеристы покидали седла и шли-бежали рядом с лошадьми, держась за стремя.

— Меньше лошади устают, больше пройти можно, — пояснил Рюген маркизу.

— Слышал о таком, — поджал тот губы, — но чтобы в реальности применяли, даже не знал. Точнее — слышал упоминания, что такую метОду могу применять при отходе, но в начале рейда… Ваши драгуны железные, что ли?

— Тренировки.

— Но помимо тренировок есть еще и обувь, резонно возразил француз, — у кавалеристов она не слишком приспособлена для такого передвижения.

— Если индивидуально шить на каждого — нормально.

Шатерди аж подавился заготовленной фразой и раскашлялся.

— Шить?! Даже на рядовых?

— Да, маркиз, русский метод[90]. У них в полках есть свои сапожники и портные. Вот и взял на вооружение.