Опустившись на колени, маг подобрал лепестки и повторил заклинание. Наградой за труды ему был лишь приступ жуткой головной боли. Однако как же это может быть? Он все сделал верно! Заклинание обязано было подействовать… разве только Ноздорму каким-то образом почуял намерения волшебника и позаботился о чарах, преграждающих Красу путь в его пустынные земли.

Крас бессильно выругался. Не имея возможности навестить Ноздорму, он лишился всякой, как бы ни мала она была с самого начала, надежды убедить могущественного дракона поддержать его замыслы. Теперь ему оставалось лишь обратиться к Спящей, самой неуловимой из всей пятерки Аспектов, единственной, с кем он за всю свою долгую жизнь ни разу не перекинулся ни словечком. Правду сказать, Крас даже не знал, как с нею можно связаться: среди его племени нередко говорили, будто Изера обитает в реальном мире лишь отчасти, будто грезы и есть для нее реальность.

«Грезы и есть реальность?»

И тут в голове у волшебника возник отчаянный план – предложи такое один из коллег, Крас наверняка, не сдержавшись, отошел бы от привычного образа и расхохотался в голос. Какая удивительная нелепость! Что может быть безнадежнее?

Но, как и в случае с Ноздорму, что ему оставалось делать?

Вновь повернувшись к коллекции снадобий, порошков и реликвий, Крас принялся искать черную склянку. Нашлась она быстро, хотя маг и не притрагивался к ней более сотни лет. В последний раз она пригодилась, когда ему потребовалось истребить создание, казавшееся неистребимым. Однако сейчас он хотел воспользоваться лишь одним из самых злокачественных ее свойств. Главное – лишнего не отмерить.

Три капли на острие единственного арбалетного болта погубили Манту, Ужас Морских Глубин. Всего три капли лишили жизни создание вдесятеро сильнее и больше дракона. Подобно Смертокрылу, Манту почти все полагали непобедимым.

Теперь Крас собирался принять чуточку этого яда сам.

– Глубочайший сон, глубочайшие сновидения, – пробормотал он себе под нос, снимая с полки черную склянку. – Там-то и нужно ее искать, там-то и можно ее найти.

С другой полки он снял чашку и небольшую фляжку с чистой водой. Отмерив в чашку ровно один глоток, дракон в облике мага откупорил склянку и с величайшей осторожностью поднес ее горлышко к чашке.

Три капли в считаные секунды прикончили Манту. Сколько капель помогут Красу отправиться в самое опасное из путешествий?

Сон и смерть… они так близки по своей природе, куда ближе, чем считается среди большинства. Разумеется, там он и отыщет Изеру.

Самая крохотная капля, какую он только сумел отмерить, беззвучно упала в воду. Закупорив склянку, Крас взвесил чашку в ладони.

– Скамья, – пробормотал он. – Лучше всего воспользоваться скамьей.

В тот же миг за спиной его появилась скамья – роскошная, мягкая, какой не погнушался бы даже король Лордерона. Крас тоже намеревался славно на ней уснуть… уснуть – может быть, навсегда.

Усевшись, он поднес чашку к губам. Но прежде, чем заставить себя выпить то, что вполне могло лишить его жизни, дракон в человечьем образе произнес свой последний тост:

– За тебя, моя Алекстраза. Как всегда, за тебя.

* * *

– Точно, здесь кто-то был, – пробормотала Вериса, вглядываясь в землю под ногами. – Один из них – человек, а вот насчет другого с уверенностью сказать не могу.

– Да как ты их, скажи на милость, различаешь? – щурясь изо всех сил, спросил Фалстад.

Сам он одних следов от других не отличал вовсе. Правду сказать, из того, что увидела перед собою эльфийка, он не заметил и половины.

– Гляди сюда, – заговорила Вериса, указывая на изогнутый, вдавленный в землю след. – Вот отпечаток сапога. Сапог стачан на человечий манер – узок, тесен и неудобен.

– Поверю на слово. А те, другие, которых тебе не узнать?

Следопытка выпрямилась.

– Ну, следов пребывания дракона поблизости явно нет, но вон те отпечатки ни на что знакомое не похожи.

Вериса понимала, что Фалстад и на этот раз не замечает того, что для ее острого, пытливого взора очевиднее очевидного. Однако дворф старался изо всех сил, щурился, вглядываясь в странные борозды на земле.

– То есть, вот эти, моя эльфийская леди?

Следы, определенно, вели туда, где в то время стоял человек (наверняка Ронин), однако вовсе не были отпечатками ног или даже отпечатками лап. Казалось, оставивший их парил, скользя над самой землей, а за собою, сзади, волок что-то еще.

– Выходит, опять все без толку, как и в том, первом месте, куда этот мелкий зеленый мерзавец нас притащил! – прорычал Фалстад, ухватив Крилла за шкирку.

Руки гоблина были связаны за спиной, конец веревочной петли, захлестнутой вокруг пояса, надежно привязан к шее грифона, но, несмотря на все эти предосторожности, ни Вериса, ни буйный дворф вовсе не думали, будто их невольному спутнику ни за что не сбежать. Потому-то Фалстад и приглядывал за Криллом с особым вниманием.

– Ну? – продолжал дворф. – И что дальше? По-моему, ты нас вокруг да около водишь, а сам никакого волшебника в глаза не видал!

Крилл широко улыбнулся, вероятно, надеясь смягчить пленителей, однако зубастый оскал гоблина на тех, кто не принадлежал к его племени, нужного впечатления не произвел.

– Нет, видел, видел, видел! Я же его описал, верно? Описал, сами помните!

Тут Вериса заметила, что грифон принюхивается к чему-то, скрытому за кустом. Пошарив в листве клинком меча, она подцепила находку и извлекла ее на свет.

На острие клинка покачивался винный бурдючок. Пустой. Эльфийка поднесла горлышко к носу, вдохнула, и… Изнутри повеяло просто-таки неземным ароматом. Какой букет!

Вериса смежила веки, однако Фалстад истолковал это совершенно иначе.

– Неужто настолько скверно? Должно быть, дворфский эль!

– Как раз наоборот: таких волшебных ароматов мне не попадалось даже за столом моего повелителя, в Кель’Таласе! Вино, хранившееся в этом бурдюке, намного превосходит лучшие сорта из его погребов.

– И что бы это, прошу прощения за недогадливость, могло означать?

Отбросив бурдючок в сторону, Вериса покачала головой.

– Не знаю, но отчего-то я уверена, что Ронин, пусть ненадолго, в самом деле здесь останавливался.

Ее спутник скептически сощурил глаз.

– А может, моя эльфийская леди, тебе просто очень хочется, чтоб это оказалось правдой?

– Но кто еще, по-твоему, мог, остановившись в этой глуши на привал, угощаться вином, достойным королей?

– Как «кто»? Да хоть тот же темный – мозг из косточек твоего волшебника им запивал!

Слова дворфа заставили эльфийку вздрогнуть, однако в уверенности своей Вериса осталась непоколебима.