не в Соединённых Штатах, а в

Копенгагене, столице Дании. “Похоже, что мы собираемся ехать в Европу и попить

хорошего пива, поиграть с «Venom», поиграть с «The Rods». Просто поехать за границу,

надрать зад всем этим европейцам и записать второй альбом. Посмотрим…мы планируем

записать этого сукиного сына в марте, в студии «Sweet Silence» в Копенгагене, там где

«Rainbow» записали три последних альбома”.

88

TO LIVE IS TO DIE

Заявленные таким образом карьерные планы Металлика казались простыми и

даже несколько приземлёнными: записать альбом, провести турне, попить пива,

повторить. В реальности, имея преимущество взглянуть в прошлое, мы знаем, что 1984

стал годом прорыва группы на международную арену, годом, в котором был выпущен

альбом, полностью изменивший роль бас-гитары в хэви-метал. Группу ожидали более

чем серьёзные времена. Доходы от турне увеличивались, равно как и денежный ручеёк от

продажи “Kill ‘Em All”, количество проданных по всему миру копий которого

перешагнуло порог в 60,000, несмотря на первоначально лимитированный выпуск в

пятьсот копий, изданных «Megaforce» и постоянно испытывавшим финансовые

сложности, Металлика также становились полноценной гастрольной единицей.

В соответствии с этим движением к новому уровню профессионализма, Клифф

обзавёлся своим первым серьёзным роуди, Джоном Маршаллом, гитаристом, некоторое

время игравшим в группе «Metal Church» и человеком, который будет сопровождать

Клиффа до последних секунд его жизни.

“Я был гитарным техником Кирка и общим техником в «Exodus», вот так он

перетащил меня в лагерь Металлика” – говорит сегодня Джон. Он рассказывает о том, что

достаточно хорошо узнал Клиффа. “С мелодической стороны он являлся безусловным

вдохновителем остальной части группы, кроме того он был большой частью души

группы. Если один из других участников говорил: ‘Я не уверен, стоит нам это делать или

нет’, он обычно отвечал: ‘К чёрту! Мы не будем этого делать’. Джеймс неоднократно

заявлял, что Клифф вдохновил его на то, чтобы прикладывать больше усилий для

достижения того, к чему они стремились, а вместе с тем играть жёстче и быстрее.

Металлика всегда являлась группой Ларса и Джеймса, и решения по-прежнему

принимали ими, но Клифф при этом служил для них вдохновением”.

Как и многие другие, Маршалл может рассказать о Клиффе только хорошее. “Он

следовал собственным правилам и не обращал внимания на других. Он никому не лгал, и

если он думал, что ты делаешь что-то неправильно, он просто говорил тебе об этом. Не

было никакого чудачества или политкорректности, он просто говорил, что чувствовал,

что было так ново. Мне бы хотелось, чтобы многие люди были такими. Музыка струилась

внутри него словно поток. Он завладевал радио, когда я садился с ним в машину, и

выстукивал мелодии по окнам, дверям и по приборной доске”.

Джон говорит, что Клифф не был похож ни на одного человека из тех, что он

встречал ранее. “Многие люди думают похожим образом, и это довольно интересно, ведь

сегодня ты видишь людей, которые иначе одеваются или иначе себя ведут, или ведут себя

смешно, но ты ловишь себя на мысли, что они пытаются быть кем-то, а не самими собой,

но что до Клиффа, то для него это было природное чувство. Таким он и был. Он не

пытался показать себя бунтарём или кем-то ещё, он просто следовал тому, во что верил, и

одевался так, как ему, чёрт побери, нравилось одеваться. В классе моей дочери есть дети с

пурпурными ирокезами, это всё равно, что быть изгоем среди общей массы. Клифф таким

не был: он был другим, потому что он таким и был. Я ещё не встречал никого, кто бы

действительно выражал это отношение в истинном смысле, когда ты действительно

веришь, что все разные”.

К счастью, мы располагаем очевидцами вроде Джона Маршалла, благодаря

которым мы можем получить информацию из первых рук о том, каким на самом деле

был Клифф. В случае Джона, он получил представление о характере Клиффа в наиболее