сердце, и я резко вдохнула. Мне не нужно это чувствовать.

– Но мне пора уходить.

Я заставила себя разжать руки на его плечах – не помнила, когда они там оказались – и кивнула.

– Я уже должен был уйти, – добавил он. – Не ожидал, что сегодня вечером задержусь.

Я проигнорировала укол разочарования.

– Думаю, сегодняшний вечер… был совершенно неожиданным.

– Согласен.

Он дотронулся до моей щеки, удивив меня. Поймал локон волос, выпрямил и медленно накрутил на палец. Уставившись на мои волосы, погладил их большим пальцем.

– А теперь ты отправишься домой, в постель, где гораздо удобнее, чем на земле в лесу?

Я кивнула.

Но он не слез с меня, его вес по-прежнему был таким приятным и дурманящим. Пока он сосредоточил все внимание на моих волосах, я воспользовалась возможностью рассмотреть его лицо: лоб и гордая линия носа, высокие угловатые скулы и потрясающе мягкие губы. Мужественная челюсть и слабый шрам на подбородке. Я запечатлела в памяти все эти детали, ощущая его тело на себе и то, как мои губы покалывает после его прикосновений.

Я слабо выдохнула.

– Если ты собираешься уходить, то придется отпустить мои волосы.

– Правда.

Эш высвободил палец, но не позволил волосам упасть, а заправил мне за ухо с нежностью, которую я не замечала в нем раньше.

Он опустил голову и поцеловал меня в лоб – что, я была уверена, тоже не забуду. Потом он поднялся с той же грацией, с какой сражался.

Я быстро села и убедилась, что рубашка прикрывает насколько возможно все неупоминаемые места. Я бросала украдкой взгляды вниз, туда, где по-прежнему видела его возбуждение. Он молча надел рубашку. Лунный свет блеснул на серебряном обруче вокруг его бицепса. Он натянул сапоги и подобрал ножны и меч.

Эш повернулся ко мне, и его взгляд… Я чувствовала его как физическое прикосновение к моей щеке, груди и потом по всей длине ноги. За взглядом последовал жар, который, как подозревала, будет мучить меня бессонными ночами.

Он посмотрел в лес и посоветовал:

– Не задерживайся с возвращением.

Я вскинула брови, подавляя возражения, рвущиеся с языка. Был ли его приказ продиктован желанием контролировать все или же беспокойством – я не привыкла ни к тому, ни к другому. Мне редко велели что-либо делать, кроме как идти прочь, особенно в последние три года.

Он шагнул ко мне и остановился. Волосы упали ему на щеку и челюсть, коснувшись плеча.

– Я…

Казалось, он силится придумать, что сказать дальше.

– Было приятно поговорить, – произнесла я, и это было чистой правдой.

Эш молчал и стоял совершенно неподвижно. Мои щеки вспыхнули.

– Хотя ты и шпионил за мной, – быстро добавила я. – Самым неподобающим образом.

Он слабо улыбнулся. Его черты потеплели.

– С тобой тоже было приятно поговорить. Правда, – сказал он, и мое глупое сердце застучало в груди. – Будь осторожна.

– Ты тоже, – выдавила я.

Эш на мгновение задержался, прежде чем развернуться и уйти. Его шаги были едва слышны. Моя улыбка слегка угасла. Я наблюдала за ним, пока он не скрылся в густых тенях. В груди возникла странная ноющая боль. Ощущение потери, не имеющее никакого отношения к тому, к чему привели или не привели поцелуи, или даже к отсутствию контакта. Будто я встретила друга и сразу его потеряла. Вот как это ощущалось. Тем, о чем мы разговаривали, делятся только с друзьями. Что до прочего… вряд ли друзья разделяют такое.

Это была своего рода потеря, потому что вряд ли опять его увижу. Если он по-прежнему будет присматривать за мной, я об этом не узнаю, как и раньше. Может, он осознал, что это зашло слишком далеко. Он ведь так и не спросил моего имени.

Я для него все еще незнакомка.

Качая головой, встала и отыскала при свете луны платье. Надевая его, услышала звук, которого прежде в лесу не хватало.

Пение птиц.

Они устроили перекличку и щебетали, а лес снова ожил.

Глава 14

– Прошлой ночью в Перекрестке Крофта случился бунт. Началось с протестов против короны, которая ничего не делает, чтобы остановить Гниль. Но из-за реакции гвардейцев возник бунт.

Сидящая на моей кровати Эзра провела рукой по лицу. После завтрака она немного пришла в себя, но выглядела так, будто спала еще меньше, чем я. Под глазами у нее залегли темные круги.

– Шесть человек убиты. Гораздо меньше, чем предполагалось, как ни ужасно это звучит. Но много раненых. Пожары уничтожили несколько жилых домов и лавок. Некоторые утверждают, что поджоги – дело рук гвардейцев.

– Я ничего не слышала.

Рассеянно закручивая волосы в подобие толстой веревки, я глубже опустилась в изумрудные подушки кресла, стоящего у окна. Окно выходило на Темные Вязы – место, которое теперь казалось иным миром.

– Позволь предположить. Гвардейцы действовали по приказу короны?

– Да, – сказала Эзра и замолчала, оглядывая мою спальню.

Ее взгляд скользнул по узкому платяному шкафу – единственному предмету мебели, не считая кресла, в котором я сидела, кровати и сундука в изножье. Книги высились наклонными башнями у стены, поскольку книжных полок у меня не было. Не было безделушек и столовых этажерок, картин Майи – Первозданной Любви, Красоты и Плодородия. Или Киллы. Не было роскошных диванчиков. Моя комната ничуть не походила на покои Эзры и Тавиуса. Раньше это меня задевало – даже когда я была Девой. Теперь я привыкла.

– Но это не значит, что у них нет свободы воли или способности управлять своими действиями, – продолжала Эзра. – Они могли решить проблему другими способами.

Это не первый протест, переросший в насилие. Чаще всего ситуацию обостряла реакция на протесты. Иногда бунт поднимали люди, но я не могла их винить. Ясно, каково им, когда мирные демонстрации не привлекали внимания короны, а многие их родственники и друзья стали безработными и голодали.

– Гвардейцы могли действовать иначе. – Я смотрела, как качаются верхушки вязов. Где-то за этими деревьями пряталось озеро. У меня внутри все сжалось. Даже думалось об озере теперь по-другому, и я не знала, хорошо это, плохо или вообще не имеет смысла. – Но вряд ли они старались смягчить ситуацию и, возможно, сами устроили пожары в наказание или чтобы казалось, будто виноваты протестующие.

– К сожалению, не могу не согласиться. – Эзра помолчала. – Удивлена, что ты не знаешь о случившемся и не была в самой гуще событий.

У меня перехватило дыхание при следующем вдохе, и я крепче скрутила волосы. В памяти возникли сияющие серебристые глаза. Внутри сжалось, на этот раз ниже. Как я