– Старик неплохо держится, – ответил Матис. – Но мне кажется, дым из горна вконец разъел ему легкие. Он слабеет с каждым днем. Но при этом находит силы, чтобы осыпать меня упреками.

Агнес пододвинулась к юноше.

– Не сердись на него так, – сказала она мягко. – Ты подорвал его доверие, и придется немного подождать, пока все встанет на свои места.

Девушка наклонилась к нему и коснулась его щеки.

– Матис… что касается нас с тобой… – начала она нерешительно. – Иногда мне кажется…

Но Матис отстранился от нее.

– Ты же знаешь, что сказал твой отец, – пробормотал он смущенно. – Он не желает видеть нас вместе. Иначе снова бросит меня в тюрьму.

Агнес закатила глаза.

– Поговорить-то нам еще можно. К тому же отец сейчас далеко, в крепости. Так чего же ты боишься?

Не взглянув на Агнес, Матис снова взялся за наждак и принялся шлифовать дуло.

– Нужно еще вычистить жерло, чтобы завтра приняться за лафеты…

– Хоть на минуту забудь о своих лафетах! – прошипела Агнес. – Речь идет о нас с тобой! Если мы…

Она замолчала на полуслове, краем глаза заметив бегущего к ним Ульриха Райхарта. Размахивая руками, взволнованный орудийщик сбежал по извилистой тропе и, задыхаясь, остановился перед друзьями.

– Господи, что такое? – спросил Матис. – На вырубке кто-то пострадал? С Гюнтером что-то стряслось или еще с кем-то?

Райхарт помотал головой. Он никак не мог отдышаться, и слова давались ему с трудом.

– Мы… нашли труп в угольных кучах, – выдавил он. – Он изуродован до неузнаваемости! Но, Богом клянусь, это наш казначей Хайдельсхайм.

* * *

Место, где обнаружили труп, было окутано клубами черного дыма, и поначалу Матис едва ли мог что-нибудь разглядеть.

Несколько недель назад Ульрих вместе со стражниками сложил две угольные кучи в хвойном лесу неподалеку от Трифельса. Одна из них еще сильно дымила. Выкапывая яму для следующего костра, они наткнулись на разлагающийся труп.

Матис присел на краю ямы и потер красные от дыма глаза. То, что там лежало, когда-то определенно было человеком. Был ли это Мартин фон Хайдельсхайм, с первого взгляда определить было трудно. Зарытое в землю тело оказалось защищенным от диких зверей, но было уже обезображено следами разложения. Более-менее сохранилась только одежда. На трупе были узкие брюки, разодранная рубаха и простой камзол, покрытый пятнами крови. Агнес зажала рот ладонью и отвернулась, чтобы сдержать рвотные позывы. С почтительного расстояния она наконец кивнула Матису.

– Это… Хайдельсхайм, – заключила она слабым голосом. – Никаких сомнений. Рост и волосы как у него, и одежда мне знакома. Этот камзол был на нем в тот день, когда я в последний раз видела его в конюшне.

Остальные стояли на краю ямы и, скрестив руки, моча смотрели на останки казначея.

В конце концов Матис и Ульрих спустились в яму. Задержав дыхание, они погрузили труп на импровизированные носилки из тонких стволов и хвороста, подняли его наверх и положили в стороне от дымящейся ямы.

Агнес между тем справилась с рвотными позывами. Она пожевала кусочек смолы, чтобы скрыть сладковатый запах, и присела возле мертвого Хайдельсхайма. Взгляд ее скользнул по запачканному кровью и грязью камзолу.

– Тут арбалетный болт, – объявила она и показала на оперенный стержень, торчавший из разодранной одежды. – А вот еще один.

– Будь проклят этот Вертинген! – Ульрих Райхарт презрительно сплюнул на землю. – Ублюдок, видимо, подкараулил его в лесу, а потом взял и подстрелил.

– А потом старательно закопал, как собака кость? – Матис покачал головой: – С чего бы Вертингену прилагать столько усилий? Он скорее бросил бы труп Хайдельсхайма перед нашими воротами. К тому же… – он встал и показал на оперение стрел: – Настоящие орлиные перья, хорошая работа. Не думаю, что у Вертингена или еще кого-то из местных висельников есть такие.

– Верно, – проворчал Гюнтер. – Такие дорогие стрелы есть лишь у знатных господ. Обычно их берут на охоту, стрелять косуль или оленей… – Он повернулся к Агнес: – У вашего отца, кажется, точно такие же.

– И вот что еще странно, – добавил Матис. – Болты воткнулись в плоть до самого оперения. Значит, стрелок стоял очень близко к жертве.

– Думаешь, Хайдельсхайм узнал своего убийцу? – прошептала Агнес.

Матис пожал плечами:

– Не исключено. Или же тот прятал арбалет и выхватил его в последнее мгновение… – Он бросил на останки казначея сочувственный взгляд. – Так или иначе, но малый заслуживает достойного погребения. Надо отнести его в часовню.

Стражники кивнули. Они вчетвером взялись за носилки и понесли их в сторону крепости, расположенной всего в часе пути. Матис и Агнес шли чуть поодаль. Девушка явно над чем-то размышляла и, казалось, чего-то недоговаривала.

– Что такое? – спросил Матис, сбитый с толку. – Я же вижу, что ты размышляешь о чем-то.

Агнес остановилась и подождала, пока стражники скроются за деревьями.

– Матис, – начала она нерешительно. – Послушай, может, это ты… Я должна знать…

– Да что такое?

Агнес собралась с духом, чтобы продолжить:

– Когда я рассказала тебе, что Хайдельсхайм хочет на мне жениться и что отец согласен… ты так разозлился, кричал и места себе не находил. Прошу тебя, скажи честно, это ты… это твоих рук дело? Это ты убил Хайдельсхайма?

От изумления Матис на мгновение лишился дара речи.

– Я его… Как… да как ты додумалась до такого?

– Ну, ты же знал, что он собирался доложить отцу об украденной аркебузе. Ты мог выкрасть у моего отца арбалет и…

– Агнес, подумай как следует! – Матис схватил ее за плечи, и они снова остановились, в то время как остальные тащили ужасный груз к крепости. – После того как ты рассказала мне про Хайдельсхайма, твой отец заточил меня в тюрьму! Как я мог, по-твоему, убить его?

По лицу его неожиданно пролегла тень.

– И раз уж тебя так мучают подозрения, то подумай лучше о своем отце.

– Об отце?

Матис упрямо скрестил руки на груди.

– Ну, у твоего отца ведь точно такие же болты. Что, если Хайдельсхайм все-таки передумал и отказался брать тебя в жены? И твой отец потерял над собой контроль…

Глаза Агнес превратились в узкие щелочки.

– И с чего бы Хайдельсхайму отказываться от меня?

– Возможно, ты оказалась более странной, чем он предполагал. Люди всякое болтают… А с тех пор как Парцифаль принес тебе это кольцо, ты совсем странно себя вести стала.

– Да как ты…

Агнес вздрогнула. Она занесла руку для удара, но потом все же одумалась. Лицо ее посерело.