Он пронзил ее взглядом:

– Если я действительно так дорог тебе, как ты говорила, то принеси его мне!

Агнес поджала губы.

– Должен быть еще какой-нибудь выход, – сказала она. – Какой угодно! Если я принесу тебе порох, то всему конец. Так или иначе.

– Агнес, доверься мне! Я умею с ним обращаться… – Матис стиснул кулаки. – Проклятье! – выкрикнул он. – Если бы твой отец хоть раз позволил мне показать, что я умею, то мне не пришлось бы красть чертову аркебузу и всего этого не случилось бы!

Агнес словно оцепенела. В голове вдруг зародилась мысль, укоренилась и начала обретать ясные очертания.

Если бы твой отец хоть раз позволил мне показать, что я умею…

Агнес схватила парня за руки.

– Дай мне время до вечера, и я найду другой выход, Матис, – прошептала она. – Если я до тех пор ничего не придумаю, то ты получишь свой порох, обещаю!

Матис взглянул на нее с недоверием:

– Что ты задумала?

– Просто доверься мне. Ты получишь проклятый порох, но сначала я попытаюсь уладить все по-своему. Прошу тебя!

Некоторое время тишину нарушал лишь мышиный шорох и писк.

– Хорошо, – сказал наконец Матис. – Все равно у меня нет выбора.

Он вдруг так крепко прижал ее к себе, что она почувствовала, как бьется его сердце.

– Я верю тебе, Агнес, – прошептал он. – Верю тебе, потому что… потому что я те…

Агнес затаила дыхание.

– Потому что?.. – выдохнула она.

Матис тряхнул головой и отстранился от нее так резко, словно обжегся.

– Забудь. Так бывает только в твоих книжках, Агнес. В реальной жизни все по-другому. Эй, Ульрих! – эти слова он обратил к старому орудийщику наверху. – У нас всё. Возвращай благородную даму к отцу.

Он отвернулся и забился в угол, где слился с окружающей тьмой.

В следующее мгновение Агнес уже поднималась обратно к свету. Сердце бешено колотилось, и причиной тому были не только последние слова Матиса. Впервые за долгое время она увидела наконец проблеск надежды.

Но прежде ей предстояло несколько важных бесед.

* * *

– Что сделать?

Топор со звоном выпал из рук наместника. Эрфенштайн вытаращил на дочь глаза и, казалось, на мгновение лишился дара речи.

Агнес застала отца поздним вечером у колодезной башни, где рыцарь собственноручно занялся ремонтными работами. Башня, в недрах которой содержались запасы грунтовых вод, стояла чуть в стороне от основных строений. С главной башней ее соединял лишь крытый мост. Несколько несущих балок сгнили уже до такой степени, что мост грозил обрушиться.

– Назначь Матиса вторым орудийщиком, – спокойно повторила Агнес. – Если ты хочешь выкурить Вертингена из крепости, тебе потребуются пушки. Без них ничего не выйдет, ты сам говорил. А от Ульриха в этом деле толку немного.

Агнес хорошенько подумала, как ей застать отца врасплох своим предложением. После визита графа прошло несколько часов, и она провела их за приготовлениями. Эрфенштайн к этому времени немного протрезвел – работа у колодца явно пошла ему на пользу. Он в одиночку притащил со двора несколько бревен и отправил стражников Гюнтера, Себастьяна и Эберхарта в лес, раздобыть еще древесины. Поэтому Агнес была уверена, что хоть ненадолго сможет остаться с отцом наедине. Но теперь, под свирепым взором наместника, идея уже не казалась ей настолько продуманной.

– Предлагаешь назначить орудийщиком парня, у которого усы едва пробиваются? – прорычал Эрфенштайн, наклоняясь за топором. – Проходимца, который стащил одну из моих аркебуз? Которого городской управляющий разыскивает за помощь мятежникам? Ты с ума сошла?

– Отец, Матис уже достаточно просидел в темнице. Хочешь, чтобы он сгнил там?

– Да хоть бы и так. Мне нет до этого дела.

Эрфенштайн принялся колотить топором по бревну. Во все стороны полетели щепки размером с ладонь.

Некоторое время Агнес лишь сердито наблюдала за отцом, но в конце концов решила, что терять уже нечего.

– Ты говорил, что придумаешь, как поступить с Матисом! – выпалила она. – Но так ничего и не сделал. Ничего, только пил да раздумывал! Так сделай же теперь что-нибудь, отец! Выдай Матиса Гесслеру, прогони его, да хоть руку отруби. Что угодно, только выпусти его из этой темницы! – Она быстро перевела дух. – Только вот что я тебе скажу: ты совершаешь ошибку! Матис единственный в крепости знает толк в огнестрельном оружии. Он может изготовить необходимые для штурма орудия и знает, как их обслуживать. Если хочешь потерять Трифельс, то давай, выдай Матиса Гесслеру. А если хочешь одолеть Вертингена, позволь Матису заниматься тем, что у него получается лучше всего, – ковать орудия!

Агнес никогда не разговаривала с отцом в таком тоне. Старый рыцарь опустил топор и, разинув рот, застыл на скрипучем под порывами ветра мосту. Потом он вдруг размахнулся, и Агнес с ужасом решила, что тяжелый топор обрушится на нее. Но лезвие с треском вонзилось в парапет и увязло в древесине.

Эрфенштайн совершенно неожиданно расхохотался. Могучая грудь вздымалась и опадала, на глазах выступили слезы.

– Черт возьми! – просипел он, отсмеявшись и утерев слезы. – Собственная дочь читает мне нравоучения! Как моя Катарина когда-то, царствие ей небесное… У вас, женщин, языки что наши мечи. Такое только женщина придумать смогла бы.

Тут он резко подобрался.

– Даже если я выпущу Матиса и велю ему отлить пушку, откуда нам взять столько бронзы, а? – Он показал на полуразрушенную колодезную башню с несколькими недостающими зубьями: – Забыла, что у нас денег не хватает, чтобы хоть крепость худо-бедно отремонтировать? Да она не сегодня завтра рухнет прямо под ногами!

– Переплавь оружие, – ответила Агнес ровным голосом.

– Что? – отец растерянно взглянул на дочь.

– Переплавь оружие из арсенала, – повторила она. – Я уже переговорила с Ульрихом. Оружие там старое и ржавое, от него уже никакого проку. Пусть Матис переплавит его и изготовит новое. В монастыре Ойссерталь еще в прошлом году отлили новый колокол. Там остались плавильные печи, и отец Тристан попросит настоятеля, чтобы тот разрешил ими воспользоваться.

Агнес как могла сохраняла спокойствие. Перед этим она все хорошенько обдумала и посвятила в свои намерения Ульриха и отца Тристана. Но девушка понимала, что отец был упрямее осла. Особенно когда чувствовал себя загнанным в угол.

– Ага, вот оно как… – Эрфенштайн скрестил на груди мускулистые руки. – Со всеми уже поговорила, кроме собственного отца… Кто еще знает о твоем безумном плане? Ну, говори! Кто?

Агнес вздохнула:

– Больше никто. Но, отец, даже Ульрих считает, что Матису…

– Меня не волнует, что там считает этот пьянчуга! – резко перебил ее отец. – И вообще я терпеть не могу эти вонючие аркебузы! За сотню шагов расстреливать храбрых воинов – какой уж тут рыцарский поединок… Раньше такие вопросы решались в бою на мечах, один на один!