– Я не голоден. Слушай, бабушка, в письме было, что ты хочешь сообщить мне что-то важное. Давай уже, колись – и дело с концом, потому что, если по правде, эта фигня – сближение бабушки с внуком – на меня что-то не очень действует.

– Хочешь услышать правду?

Ну наконец-то. Подняв руки, я жестом приглашаю ее говорить быстрее. Сейчас умотаю отсюда подальше и сниму гостиницу на неделю.

– Я хочу, чтобы ты переехал ко мне. – Она не моргает, на лице ни тени улыбки. По-моему, это всерьез. Может, она и не больна смертельно, но крыша все-таки едет.

– Этого не будет. Зря время теряешь.

– У меня неделя, чтобы тебя переубедить. – Она демонстративно делает глоток чая и ставит чашку на стол. – Дерек, ты дашь мне неделю, не так ли?

– Назови хотя бы одну причину, почему я не могу уйти прямо сейчас.

– Потому что твоя мама хотела бы, чтобы ты остался.

СЕГОДНЯ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ занятий – будут оценивать наши способности и распределять по командам для тренировочных игр. В пять я просыпаюсь по звонку будильника и иду в душ. На двери крупно написано:

Кто-то зачеркнул «женщин» и написал «фремонтской суки». Обидные слова.

Стою под горячим душем и хочу уехать домой. Возможно, Лэндон прав, и меня приняли только потому, что я девчонка, и им это нужно было по разнарядке. Что я здесь делаю? Выйдя из душевой, я срываю объявление. Даже и не подумаю ябедничать по поводу дурацкой бумажки, где меня обозвали фремонтской сукой. А то перестанут уважать, потому что шуток не понимаю. У входа своей очереди уже ждут пятеро парней с полотенцами на бедрах, среди них Лэндон. Тихо прыснув со смеху, когда я прохожу мимо, он что-то говорит стоящему рядом парню.

У себя в комнате, взглянув на мобильник, вижу пять эсэмэсок.

Да ведь у меня работа есть: Лэндон оказался сволочью и бросил команду. Если удастся добиться, чтобы агенты приехали посмотреть на мою игру во Фремонт, и у остальных появится шанс быть замеченными. Нельзя мне, получается, сдаваться и идти на попятный.

Перед самым выходом на тренировку звонит мобильник. Дерек. Я не отвечаю. Нужно столько ему сказать, но не сейчас. Эту неделю надо сосредоточиться на футболе и ни на чем другом.

На поле раздается свисток главного тренера. Пока игроки собираются, он проводит беседу о сексуальных домогательствах. Верный путь к тому, что ребята невзлюбят меня еще сильнее… Все взгляды устремлены на меня – хочется провалиться сквозь землю. Я даже не могу сосредоточиться на напутствии перед началом гимнастики и тренировочных упражнений, потому что все еще под прицелом многих пар глаз. Сегодня тренировка закрытая: ни родители, ни агенты не присутствуют. Ко мне никто из парней не подходит и со мной не заговаривает.

Тренер по ударам, Беннетт, отводит довольно много времени технике, а после обеда по его указанию мы, кикеры, то есть подающие, отрабатываем удары по мячу, начиная от линии ворот. После каждого успешного удара он увеличивает расстояние на один ярд. В своей группе у меня лучший результат, пока тренер Беннетт не ставит холдерами[19] квотербеков, чтобы мы тренировали удары, а они – финты при имитации филд-гола.

Моим холдером назначают Лэндона. Он подходит ленивой походкой и с наглой усмешкой на лице. Можно попросить тренера Беннетта дать мне другого холдера, но недовольный игрок никому не понравится. Что я скажу? Что Лэндон мой бывший бойфренд и я не хочу создавать видимость хороших отношений? Да тренер просто рассмеется мне в лицо и отправит восвояси. Футбол не для слабых, ни физически, ни морально.

У меня получится. Оглядываюсь на других подающих, которых вызвали первыми. Они выкладываются по полной, будто специально обученные машины, которые знают, что и когда делать. Вот группа ребят, о которых я слышала, но никогда не встречала на поле, мини-знаменитости с большим самомнением, под стать таланту. Их легко представить играющими на уровне студенческого футбола и выше.

Когда Беннетт вызывает нас с Лэндоном, я готова к розыгрышу мяча и попытке выполнить эффектный удар прямо в середину ворот, но в последний момент Лэндон отклоняет мяч, и я, вместо того, чтобы попасть в лучшую точку удара, лишь задеваю верхушку, и мяч валится на землю. И все это тайком – никто, кроме меня, ничего не замечает – такое можно рассмотреть только на видео в замедленной съемке.

– С Дереком путаешься? – еле слышно говорит Лэндон, когда я встаю в позицию перед второй попыткой.

Сосредоточившись на ударе, я не обращаю внимания на его вопрос. На этот раз, когда мяч попадает к Лэндону, он в последний момент выпускает его из рук, и я вообще промазываю мимо мяча и просто с силой приземляюсь на пятую точку.

– Ой! Ты в порядке? – протягивая руку, с притворной озабоченностью в голосе спрашивает Лэндон.

Руку я отталкиваю.

– Лучше держи чертов мяч, чтобы я могла выполнить удар! – кричу я, поднимаясь на ноги.

– У-у-у-а-а-а. – Он подносит кулаки к глазам, будто утирая слезы. – Что, жалко себя стало? Пропадете вы без меня, ты и твоя команда.

– Макнайт, на скамью. Хансен, замени Макнайта, будешь холдером! – приказывает Беннетт.

Чарли Хансен выбегает на поле на замену Лэндону, и два квотербека, минуя друг друга, ударяют ладонью по ладони. Я встаю в позицию, к Хансену летит мяч. В последнюю секунду его слегка наклоняет, и я не могу нормально ударить. Это грандиозный провал. С трибун доносится хохот ребят.

За ужином я сижу за столом одна. Усталая, разбитая, и все болит. Следующие два дня полностью повторяют первый. Меня включают в команду, но никто из парней со мной не общается. У меня великолепные удары, когда бью мяч с метки, и совершенно ничего не получается, когда мяч держат ребята. Лэндону все-таки удалось мне навредить.

В среду после вечерней тренировки главный тренер, Смарт, вызывает меня к себе в кабинет. Это в основном здании, недалеко от того места, где мы в первый день проходили регистрацию. Когда я в полной футбольной форме вхожу к кабинет, рядом с тренером Смартом с моими сегодняшними результатами стоит тренер Беннетт.