Уже не хочу знать.

Перегорело.

— Зачем приехала? — вместо приветствия задаю вполне логичный вопрос. Присаживаюсь на рядом стоящий с ней табурет в кухне.

— Фу, как грубо, Медведев. Я к дочери вообще-то, — брезгливо кривится эта стерва.

— Она хоть рада тебя видеть?

— Конечно. Я же ее мать, — стряхивает пепел с сигареты в кухонную вазочку.

— У нас не курят, — забираю сигарету, тушу и выкидываю ее в ту самую вазочку. Потом уберу. — А Лиза тебя хоть помнит, мать? — Интересуюсь ядовито. Раньше думал, что только женщины ядом прыскать умеют. Но от ее наглого и уверенного тона… Утопить, вывезти в лесочек и прикопать там же хочется.

— Миша, сбавь тон. Я вообще-то на своей территории нахожусь. А вот ты, насколько мне известно, здесь персона залетная.

— Так ты за наследством приехала? Забирай, — рассекаю руками пространство.

Леля в ответ лишь хрипло смеётся.

— Я к дочери приехала.

— Повторяю свой вопрос: ты ей нужна?

— Миш, давай не будем горячиться. Я здесь по делу.

— По какому, блин, делу? Тебя не было пятнадцать лет, Леля! — взрываюсь я. Бесит эта женщина. Холеной стала, вызывающе красивой. Не той невинной красотой, на которую повелся много лет назад. Вся ее красота теперь — заслуга пластических хирургов и косметологов. Вижу, что убрала горбинку на носу, которая ее так бесила. Скулы стали чуть выраженней. Вокруг глаз и на лбу совсем нет морщин. И любая эмоция, проскальзывающее на ее лице никак не отражается. Словно застывшая маска. Не рановато ли для ботокса?

Бесит то, что я оставил расстерянную Машку в разворошенной постели. Поцеловал и пообещал скоро позвонить. Свалил с рассветом, как последний мудак. Не такое отношение требуется женщине после первого секса. Машка не одноразовая блядь, она моя женщина. Любимая, единственная.

И все ради чего? Выяснить, зачем приехала эта… стерва. И как тут Лизка себя чувствует от такого открытия. Хорошо, что малая сидит в своей комнате, ждёт, пока мы поговорим.

— Я же сказала — я приехала к дочери, — нудным тоном, словно имбицилу объясняет, а у меня в груди все кипит от возмущения. — Я хочу восстановить родительские права на дочь.

— Не поздновато спохватилась? — цежу ехидно. — Она уже взрослая. Наверстать упущенное ты не успеешь.

— Посмотрим, — театрально вздыхает эта дрянь.

Сжимаю зубы крепко, чувствую, как они скрежещут. И все, чтобы не прибить эту гадину. Никогда не думал, что некогда любимый человек может так бесить. Любил до умопомрачения. Все для нее. Работал после учебы в школе полиции, чтобы были деньги на ухаживания. Цветы, кино, рестораны. Как я был счастлив, когда она ответила мне согласием на предложение пожениться. Обставил все в лучших традициях романтического кино: свечи, ужин, лепестки роз, кольцо стоимостью моей полудоговой получки. Все для нас. Как мы радовались, когда Лелька забеременела!

Наша девочка. Плод нашей любви.

А затем все обернулось кошмаром, когда Леля исчезла. Маленькая Лиза не понимала, что происходит. Искала маму, плакала навзрыд. В сердце до сих пор отдает фантомной болью при воспоминаниях о мучениях дочери.

Ударить не могу, хоть очень хочется.

Ещё с детства усвоил правило — слабых и беззащитных не обижать. Женщина относится к этой категории априори. Но как сдержаться, когда руки сами тянутся придушить гадину. Эх, хватило бы выдержки!

Сидит передо мной, весело рассказывает о своей жизни в Германии, о том, как ее второй муж на руках носит, какой прекрасный у нее сын.

— Лизке бы понравился Артур. Они бы подружились. Брат и сестра всё-таки.

— Ты что хочешь увезти Лизу в Германию? — вскакиваю я.

— Да не кипятись ты, — делает взмах рукой Леля. — Я ещё не решила.

— Значит так, — делаю глубокий вдох и продолжаю: — Катись обратно в свою Германию к своему распрекрасному мужу и замечательному сыну. Ты нам тут не нужна. Лиза никуда не поедет, — припечатываю я.

— Это не тебе решать, Миша, — невозмутимо отвечает Леля. — Где я могу разложить свои вещи?

— Ты надолго приехала? — вздыхаю я, понимая, что она имеет полное право жить здесь.

— Пока на месяц, там посмотрим.

— Занимай мою спальню, — делаю взмах рукой в сторону комнат.

— А ты? — игриво хлопает глазками.

— А я посплю на диване.

— Может со мной? — ведёт плечом.

— А как же муж номер два?

— То, чего он не знает, ему не повредит.

— Ну ты и дрянь, Леля. Иди спать.

— Ми-и-иш.

— Леля, иди спать.

Захожу в комнату дочери. Та уже спит со счастливой улыбкой на губах, прижимает к себе плюшевого медведя. Я его раньше не видел, да и взрослая она уже для таких игрушек. Значит Леля подарила. Символический подарок, но хоть что-то.

Достаю с антресолей подушку с одеялом, укладываюсь на диване, не расстилая постельного. Не до этого мне сейчас. На улице рассвет, на работу вставать через час.

Несмотря на усталость, сон все равно не идёт. Лелю выгнать из квартиры не имею права, она тут такая же хозяйка, как и Лиза. По-хорошему бы съехать самому, но оставлять дочь с этой женщиной не могу. Неизвестно, смогут ли они поладить. Лизка, несмотря на обиду, может и рада приезду матери. Но я должен быть здесь, чтобы в случае ссоры мог быть буфером между ними.

Как объяснить все Машке, не имею ни малейшего понятия. Что она подумает обо всем этом? Гонялся за ней по всему городу, срывал свидания, трахнул в конце концов! И ушел, не дожидаясь рассвета. И как я ей скажу, что со мной будет жить моя бывшая жена, которую я не имею права выгнать?

Я вижу, как Лиза нуждается в матери, и не могу препятствовать их общению, их сближению. Может Леле удастся залечить ту боль, которую она нанесла дочери своим уходом и отсутствием в ее жизни все это время.

Пишу Маше смс с просьбой, чтоб зашла ко мне в отдел завтра после работы. Поговорить нам надо, желательно с глазу на глаз. Такие вещи не обсуждаются по телефону или, тем более, в сообщениях.

И следующим сообщением кидаю ванильную хрень, которую так любят женщины. Типа люблю, трамвай куплю.

Я не романтик совсем, и ухаживать красиво не умею. Вешать лапшу на уши понравившейся женщине — это не мое.

Но Машку хочется баловать, радовать. Чтобы стереть это грустное выражение с ее красивого личика. Чтобы ее серые глазки так же доверчиво и восхищенно смотрели на меня всегда.

С ней хочется тепла и уюта, семейных посиделок, поздних ужинов.

Ребенка может быть, если захочет. Я не против, даже рад буду.

Любить этого малыша буду так