Горячая ладонь Тараса обхватывает мое колено. Кладу свою руку на его в попытке убрать ее с моей ноги, но Тарас лишь сильнее сжимает ее. Наверное синяки останутся, кожа у меня очень нежная, чувствительная.

Мамочки!

С громким грохотом дверь срывается с петель, и я подпрыгиваю на месте от громкого звука.

В комнату вбегают мужчины во всем черном. В руках у них автоматы.

— Всем лежать, мордой в пол, — раздается громовой крик, и я подскакиваю на месте.

Вот теперь действительно. Мамочки!

— Войцовский Тарас Сергеевич, вы арестованы по обвинению в мошенничестве согласно статьи 159 Уголовного Кодекса Российской Федерации.

На руки моего бывшего сокурсника надевают наручники и тут же выводят из квартиры.

Я, замерев, наблюдаю всю эту картину, будто на экране телевизора. Ко мне ни разу не обратились, сразу бросились арестовывать Тараса. Будто меня тут и нет вообще!

39. Машенька

В плейлист Coming Home — Arc North, Rival, Cadmium и слушать на репите

В комнате становится тихо, как в склепе. Только настенные часы в кухне тихонько тикают, раздражая нервные клетки до зубовного скрежета. Выброшу их к чертовой матери! Когда увидела в магазине, влюбилась в них с первого взгляда, а спустя столько времени они стали раздражать.

Или все дело в том, что моя спокойная размеренная жизнь стала напоминать сюжет какого-то приключенческого детектива?

— А дверка-то у тебя хлипкая, Мария Ивановна, — раздается знакомый громовой бас, пуская по моему позвоночнику мурашки. — Надо бы сменить. И звать к себе посторонних мужчин о-о-очень плохая примета. Последствия могут быть непредсказуемые.

Смотрю в улыбающееся довольное лицо Михаила и вмиг выхожу из оцепенения. Хочется вцепиться в его красивую физиономию, стереть это самодовольное выражение.

— Ты что себе позволяешь? — вскакиваю с дивана, на котором три секунды назад сидела замороженной статуей. — Ты что творишь, Миша? — подлетаю к нему и ударяю ладонью в грудь. Морщусь от боли, прострелившей руку до запястья.

— Что позволено, то и творю, — невозмутимо отвечает Миша, беря мою руку в свои и медленно растирает кисть, прогоняя боль.

Выглядываю в коридор и громко ахаю:

— Ты должен мне дверь!

— Починю, поставлю. Установлю такую… С пунктом контроля. Которая мужиков левых не пропускает, — ухмыляется засранец. Меня ведет от уверенности, которая сквозит в его голосе, взгляде…

— А правых значит пропускает? — Прищурившись задаю вопрос.

— Конечно.

— И кто же входит в список правых мужиков? — зло вырываю руку из его захвата.

— Я.

— И?

— И все.

— Не много ли ты на себя берешь? — снова луплю по груди рукой, но Миша перехватывает мою кисть и тянет меня к себе, придерживая за локоть.

— Нет, Машуль, — водит носом по моему уху. — Дурею от тебя. — Втягивает мой запах ноздрями и выдыхает хрипло: — Совсем с ума свела, ведьма.

И снова слабость бьет под колени. В груди патокой разливается сладкое томление, как всегда бывает в его близком присутствии. Все мысли разлетаются, как голуби из голубятни. Хриплый бас Миши опутывает, ласкает сознание, не дает мыслить трезво.

— Ты арестовал ни в чем не повинного человека, Миш. Зачем прибегать к таким мерам? — шепчу тихо. Голос куда-то пропал.

— Он виноват, Маш, — так же тихо отвечает Михаил со вздохом. Зрачки его карих глаз сужаются в раздражении. — Он действительно мошенник, и я не хочу больше говорить о нем. — Голос его снова хрипнет, лаская уши. — А у тебя талант влипать в неприятные ситуации.

— Я же не специально! — восклицаю, обретая голос.

— Я знаю, Маш, — проводит горячей ладонью по моей спине и тихо стонет в ухо: — Почему он, Маш? Почему кто угодно, только не я?

— Миш, — вскидываю голову и у меня перехватывает дыхание от его пылкого взгляда, которым он ласкает мое лицо.

— Хочешь, я докажу тебе, что это не страх отталкивает тебя от меня?

— Как?

— Закрой глаза. — Невесомо проводит своими губами по моим, и я послушно закрываю глаза, отдаваясь ощущениям. — Я тот мужчина из ресторана. Помнишь? Совершенно незнакомый. Тебе нравились мои поцелуи. — Приятная нега разливается по телу. Чувство защищённости и безопасности обволакивает меня. — Я ласкал тебя, ты так стонала. Тебе понравилось?

— Да, — непроизвольный стон вырывается из моих губ и тут же гаснет под напором его поцелуя.

Волна удовольствия бежит по спине, подхватывает внутренности, делая их невесомыми. Все становится мелким и неважным. Только страстные голодные поцелуи этого мужчины, что так тесно вжимает меня в свой торс и упоительно целует, будто умирающий от жажды путник в пустыне припал к источнику воды.

— Тебе нравится, что я делаю сейчас? — чувствую, как горячие руки пробираются под платье.

— Да.

— Видишь? — Миша водит своим носом по моему уху, опаляя его горячим дыханием. — Ты не боишься меня. Меня ты хочешь. А боишься ты собственных ощущений.

— Я такого раньше не испытывала, — признаюсь я.

— Приму это за комплимент. Доверься мне. Я твой мужчина. И я хочу тебя.

— Миш, — пытаюсь возразить я, вырываясь из его крепких объятий. Исчезает тепло его ладони под платьем, где он гладил меня. И мне становится так пустынно и одиноко.

— Ааа. Выключай свою голову, Маш, — он делает шаг ко мне, а я отступаю еще на шаг, упираясь ногами в обивку дивана. — Умные мысли тебе сейчас только мешают. — Миша подходит ко мне, прижимаясь вплотную, гладит меня по спине, несильно вдавливая в свой торс. Животом чувствую твердый ком и нервно сглатываю подступившую слюну. — Закрой глаза. Чувствуй. — Горячие губы невесомо проходятся дорожкой по шее.

— А что будет потом?

— Я буду любить тебя. Нежно, страстно. Дико. Как ты захочешь.

— А потом?

Миша отрывается от меня и бурит меня раздраженным взглядом своих карих глаз.

— Маш, неужели ты думаешь, что я гоняюсь за тобой столько времени ради разового перепихона?

Краска смущения заливает мои щеки.

— Я ведь серьезно хочу, — продолжает он. — С борщами там, котлетами.

— С борщами заниматься любовью не очень удобно.

— Я бы сказал неэтично.

Мы зависаем на паузе, а через секунду хохочем, как сумасшедшие. Миша валит меня на диван.

Мой смех застревает где-то в груди, когда я смотрю в смеющиеся ласковые глаза Миши. Мелкие морщинки разбегаются от глаз к вискам, смягчая его обычно строгий взгляд, и это делает грозного майора таким милым, что из моей груди вместо продолжения смеха вырывается стон. Миша ловит его губами, нежно целуя. Отрывается от моих губ и внимательно всматривается в лицо.

— Ты чудо, — эта фраза срывает все мои тормоза. Проходит током по венам, растекается по внутренностям, создавая пульсирующее напряжение