Когда темнело, мы гуляли по набережным, и в намеченных местах мы садились на траву у самого берега и мирно беседовали, покуривая сигары; я вынимал приготовленный легкий ручной лот и незаметно мерил глубину. На таких же прогулках была измерена скорость течения Босфора: бросались на воду одна или две щепки, а секундомер показывал время. В конце 4-й недели моего «лечения» все нужные сведения были собраны. Когда приехал Кротков, я с ним поделился собранными данными; его интересовал плацдарм, выбранный на Бейкосских высотах для установки крупных мортир. Мы туда проехали и, вернувшись ко мне в гостиницу, обедали втроем с Визировым, а затем вечером поднялись в садик, разбитый на горке сзади отеля, и оттуда, как на ладони, был ясно виден весь форт «Кирич-бурну». Поздно вечером Кротков уехал через Батум в Кисловодск на курортный сезон.

Один день в неделю мы отдыхали, по пятницам — в турецкий праздник Селямлик; Визиров оставался в городе, и я к нему приезжал. Получив от султана пригласительный билет на военный парад, мы с утра отправлялись с ним в ложу, устроенную на веранде одного из дворцовых домов, лежащих на пути следования султана из Ильдиз-Киоска к новой мечети Сулеймана. По улице с обеих сторон расставлена была шпалерами конная гвардия султана, одетая в блестящие мундиры, на кровных арабских лошадях; войска производили очень хорошее впечатление. В полдень в парной открытой коляске проезжал Абдул-Гамид (султан Абдул-Гамид вступил на престол после кратковременного царствования Абдул-Мурада, признанного умалишенным и заточенного во дворец «Чараган», где он в то время отсиживал уже 20-й год) со своим генерал-адъютантом Осман-пашею, защитником Плевны, и приветливо отвечал по-турецки рукой на поклоны иностранцев и почести гвардии.

Осман-Паша пользуется большим почетом в Турции за свою геройскую упорную защиту Плевны, на штурм которой русская армия потеряла сотни тысяч людей убитыми и ранеными. После трех неудачных штурмов Плевна была взята только правильной осадой по совету генерала Тотлебена. Осман, вынужденный голодом и недостатком патронов, пытался прорваться в районе румынских союзных линий и, будучи ранен, сдался генералу Ганецкому. Вслед за ним, таким же медленным аллюром, ехали три закрытые кареты с султанскими важнейшими женами. Пока в мечети происходило богослужение, иностранным гостям подавался чай от султанского двора. После службы султан проезжал таким же порядком обратно, а нам, туристам, предоставлялись дворцовые каюки для поездок по Босфору и осмотра дворцов.

Мы с Визировым отправлялись вначале в «Долма-бахче», это красивый дворец с беломраморной изящной, тонкой колоннадой на самом берегу. Ослепительный блеск его белого мрамора красиво отражается в водах пролива. Внутри это — целый лабиринт зал, украшенных золотом, картинами, фонтанами и роскошной мебелью. Сам султан здесь не живет (это местопребывание его предшественника Абдул-Азиса, убитого в 1876 г. во время волнений в Турции и восстания балканских славян). Отсюда мы переехали в близлежащий, темного цвета, мрачный дворец «Чараган», охраняемый военной стражею. Здесь уже 20-й год томится в заточении бывший султан Абдул-Мурад (выданный за сумасшедшего), давший в 1876 году Турции (номинально) конституцию. Дворец этот разрешается осматривать только снаружи. Он лишен зелени и скорее напоминает тюрьму, чем жилище султана.

Переправившись на скутарийский берег, осматривали в цветущем парке с пахучими магнолиями и другими тропическими деревьями дворец «Беллер бей». Это летний дворец, вдвое меньше «Долма-бахче», но отделан внутри со вкусом. В нем показывают залы, в которых гостила в 1860-х годах императрица Евгения — жена Наполеона III, бывшего союзника султана во время Крымской войны.

Переехав обратно на сторону Стамбула, мы пристали к берегу у древнего Византийского Сераля. В огороженном саду масса небольших дворцов, служивших некогда флигелями Византийского дворца, теперь они превращены: храм — в мечеть, а дворцы и гаремы — в музеи; в последних собраны драгоценности, военные доспехи, убранства и оружие Османов — завоевателей Стамбула. В одном из больших зданий помещены древние гробницы великих завоевателей, и между ними выделяется огромный саркофаг Александра Македонского из белого мрамора, на четырех гранях гробницы изображены скульптурные рельефы различных сцен из его военных походов.

Пошли пешком осмотреть мечеть Св. Софии. Снаружи — это исполинский, облезлый, точно неоконченный храм с обсыпанной местами штукатуркой, но, войдя внутрь, мы были поражены его строгою красотою и чистым византийским стилем. Громадная площадь крестообразного пола, выложенного черным с мелкими узорами мрамором, приятно гармонирует с белыми тонкими двойными колоннами, расположенными в четырех приделах в форме креста. Здесь только два цвета: черный внизу и белый вверху. Это отсутствие пестроты придает византийскому стилю строгий оттенок. Хоры над приделами служат теперь в обращенной из храма мечети местом, где собираются на молитву женщины, лишенные права быть вместе с мужчинами даже на богослужениях.

Из Софийского храма мы прошли в Караван-Сарай — это грандиозный рынок стамбульской мануфактурной торговли. С большими деньгами здесь можно накупить прекрасных изделий ближнего Востока: богатейшие ковры смирнские, кавказские, турецкие, персидские, шелковые материи на самые изысканные вкусы, изделия из серебра, золота, драгоценные камни и пр., и пр. Вечер этого дня мы, как обычно, кончали в одном из летних театров, где давались попеременно оперы и оперетки. В таком же роде мы проводили все пятницы.

В Босфоре большое движение пароходов, идущих в черноморские порты и обратно, а летом еще снуют с утра до вечера многочисленные шеркеты, битком набитые дачною публикою, едущею в город на службу и обратно. На каждом шеркете корма отгорожена завесою, за которою прячутся от мужских взоров турецкие дамы. Мне говорили, что они в общем красивы, но удостовериться в этом было очень трудно, а судя по открытым ушам и подбородку, можно лишь сказать, что цвет лица у них очень нежный. Ни на улицах, ни в ресторанах, ни на публичных гуляниях в садах турецких дам не видно вовсе, но Визиров мне обещал показать их открытыми на так называемых «Сладких водах» (Это небольшая речка, протекающая за городом по зеленым лугам. На берегах речки в тенистых рощах располагаются отдельными группами и в одиночку турецкие дамы и девицы без всяких покрывал. Они лакомятся привезенными с собою сластями и поджидают своих женихов или вообще мужчин. Доступ на эти свидания им разрешается турецкими обычаями; здесь заключаются браки и разрешается ухаживание.), где они завоевали себе право показываться без чадры.

В одну из пятниц после Селямлика на дворцовом каюке мы из Золотого Рога проехали на эту речку и на обоих ее берегах наблюдали группы и одиноких дам, и девиц, скромно беседующих с мужчинами, сидя прямо на траве «ins grune». Были брюнетки, были блондинки, и в общем надо признать их красивыми; они отличаются особым блеском черных глаз, но цвет лица у них слишком нежен и бледен, точно это тепличные растения. Турки-мужчины, наоборот, отличаются своим красивым, здоровым, чистокровным типом; это отчасти объясняется тем, что строгий патриархальный быт турецкого семейного очага является причиною отсутствия в их крови алкогольного и сифилитического яда.