будет вкусный объект. Учитывая, что танков у финнов почти не было, а аэродромы находились достаточно далеко от линии фронта, то оставались только склады с боеприпасами и продовольствием и артиллерия, которой у финнов было достаточное количество. Только треть групп нашла объекты для диверсии, но главное, они разведали обстановку, а вечером 30 декабря, как раз в канун Нового года, в час ночи всё и началось. Сначала бойцы сняли часовых, а затем началась тихая резня. Они вырезали в землянках финнов, которые поддерживали гарнизоны дотов. Управились все тихо, без единого выстрела со стороны противника, а вот со своей стороны выстрелы были, правда, из оружия с глушителями, а потому они противника не насторожили и не всполошили. Разобравшись с прикрытием дотов, ровно в два часа ночи для начала закинули в воздуховоды дотов зажженные дымовые шашки. Их не жалели, и в каждый дот закидывали по десятку, и это дало свои результаты: уже минут через пять открылись бронированные двери казематов, и на чистый воздух повалили жутко кашляющие и мало что видящие и соображающие финны. Почти все они были без оружия, а многие даже не одеты, так, накинули на нательное бельё шинель, да ноги в сапоги всунули, и всё. Их не убивали, зачем, просто принимали на выходе, если было оружие, то отбирали, мало что понимающие финны спросонья не сопротивлялись. Вся линия фронта пришла в движение, поднятые по тревоге бойцы Красной армии с полуночи находились наготове, и только получив от радистов диверсионных групп сигнал подтверждения, они тихо, без криков и шума двинулись вперёд. Разумеется, охватить все доты мы не могли, нас было слишком мало для этого, но на основных направлениях, возле дорог, все укрепления противника были взяты. Получилась этакая зебра, тут мы, там противник, потом снова мы и снова противник, но главное, линия обороны финнов была прорвана сразу в восемнадцати местах по всей линии фронта. Это был успех, можно сказать, что финны оказались обречены. Теперь, введя в прорывы свои войска, мы просто обойдём ещё не захваченные укрепления с тыла и задавим их. Что ни говори, а мы знатно снизили наши потери, сколько народу погибло бы, штурмуя финские доты под огнём артиллерии и пулемётов. И пускай войну мы ещё не выиграли, но заметно приблизили её окончание.

Глава 13

31 декабря 1939 года

С самого начала комдив Стариков скептически отнёсся к прибытию в его распоряжение четырёх рот курсантов новой школы войск специального назначения. Свою военную карьеру он начал в теперь уже таком далёком 1915 году на румынском фронте Империалистической войны. Затем с 1918 года был в Красной армии, где с должности командира взвода он дослужился до командира дивизии, а сейчас вообще стал командиром стрелкового корпуса. За всю свою службу он ни разу не встречался ни с пластунами, ни с охотничьими командами[26]. Отсутствие опыта общения с подобными командами и вызывало у него такой скепсис. Именно поэтому он сильно удивился, когда рано утром ему доложили, что оборона противника прорвана в девяти местах. О том, что ночью присланные к нему курсанты будут штурмовать финские укрепления, он знал, ведь это было согласовано заранее, чтобы пехота сразу заняла отбитые у противника укрепления. Учитывая, что пехота пойдёт вперёд только после получения подтверждения, что доты противника захвачены, Стариков дал свое добро, к тому же то же самое должны были сделать и у его соседа в 50-м стрелковом корпусе. Это было решено ещё пару дней тому назад на совещании у командующего войсками фронта Мерецкова, где присутствовал и командир 50-го стрелкового корпуса комдив Гореленко.

На это совещание Стариков ездил под усиленной охраной, опасаясь финских диверсантов. Он лично ехал в бронеавтомобиле БА-20, хоть и неудобно, но зато безопасно, а его охрану осуществляли ещё пять пушечных БА-10 и три грузовика с бойцами. Поездка прошла удачно, без нападений, правда произошло это потому, что ещё за сутки до неё два отделения из роты НКВД прошлись по обеим сторонам дороги и уничтожили две группы финнов. Первая группа состояла из снайпера и трёх бойцов поддержки, учитывая, что командующий корпусом ехал не в «эмке», а в бронеавтомобиле, то по большому счёту эта группа ему лично ничего сделать не смогла бы. Вот вторая группа была уже намного серьёзней, почти два десятка финских лыжников с двумя ручными пулемётами, снайпером и противотанковым ружьём Lachti L-39[27]. Вот эта группа вполне могла наделать дел, ведь финское противотанковое ружьё на дистанции в сто метров пробивало броню тридцать миллиметров, так что с лёгкостью могло поражать всю советскую бронетехнику и для него броня бронеавтомобилей была что картон. Его пули могли с лёгкостью пробить её в любом месте и в любой проекции. Ничего этого Стариков не знал, лишь позже он читал общую сводку по деятельности роты НКВД специального назначения, которая чистила тылы его корпуса. На виду это было малозаметно, лишь уменьшились рапорты тыловиков о нападении на их колонны, и всё.

Но это будет позже, а пока комдив не волновался, если прибывшие варяги обделаются, то он тут ни при чём, а если выгорит, то это его корпус успешно взял вражеские укрепления. Однако всё прошло просто отлично, посреди ночи с той стороны пришёл сигнал, и пехота тихо, без криков и шума двинулась вперёд. Шли плотными колоннами, хотя в атаку так не пойдёшь, иначе при накрытии положишь всех бойцов, но тут так шли, чтобы не обнаружить себя перед ещё не взятыми дотами противника. Дойдя до финских укреплений, подразделения корпуса разделялись, и пока часть из них занимали доты, тут, правда, пришлось немного подождать, некоторые из них были ещё сильно задымлены и там было невозможно дышать. Остальные части выдвигались в стороны от захваченных дотов, и ударами с флангов и тыла захватывали ещё не взятые укрепления противника. Таким образом, к рассвету части корпуса значительно расширили захваченное пространство. Главное, что потерь среди личного состава почти не было, что очень радовало бойцов, так как до этого они понесли значительные потери при штурме вражеских укреплений.

Но это была только первая линия оборонительных сооружений, а кроме неё были ещё две, но в любом случае бойцы и командиры Красной армии оценили ту лёгкость, с которой такие серьёзные инженерные сооружения были взяты с помощью диверсантов.

В штабе армии на следующий день меня вовсю благодарили командиры корпуса, так как я своими действиями обеспечил им прорыв вражеских укреплений почти без потерь.