доски кузова и жесть кабины не могли защитить от его осколков. Три машины были уничтожены из орудия и ещё четыре повредили пулемётным огнём, причём одна из них после ремонта изорванных пулями колёс смогла двигаться дальше.

Ушлые водилы не стали заморачиваться с ремонтом колёс, к тому же там не просто продырявили камеры, но и значительно подрали сами покрышки пулями. Воспользовавшись тем, что горела только одна машина, а остальные просто стояли с развороченными двигателями или кузовами, они дружными усилиями сняли с них колёса и быстро переставили на повреждённую машину. Они управились ещё до того, как вернулись назад мои бойцы, что отправились преследовать отступивших финнов. Ещё одну машину, которой просто прострелили двигатель, взяли на буксир, а остальные пять столкнули с дороги в сторону, но пришлось совместными усилиями перед этим потушить горевший грузовик. Набежавшие водители просто закидали его снегом, которого было море. На каждой машине была лопата, без неё никуда, дороги такие, что постоянно приходилось откапываться, потому не прошло и пяти минут, как грузовик потушили. Этому поспособствовало ещё то, что тент на кузове до момента начала тушения машины уже сгорел, и ничто не мешало тушить горящий кузов и мешки с ящиками, которые в нём были.

Так, хотя Старинов был старше старшего колонны по званию, но поскольку именно мы были ей приданы, то главнее считался Мезенцев, но теперь им стал Старинов. Дождавшись, пока не вернутся наши бойцы, Старинов приказал двигаться дальше. С финнов мы забрали только оружие с боеприпасами и документы, а орудие подорвали, зачем оно нам, подобное наши купили у немцев ещё в начале 1930-х, кстати, именно на его основе позже и были сделаны наши сорокапятимиллиметровые орудия, просто на немецкий лафет наложили новый ствол большего калибра.

На всём этом безобразии мы потеряли около трёх часов, а потому к месту назначения приехали уже в темноте. Нас направили в 50-й стрелковый корпус комдива Гореленко, там будет наше место основной дислокации. Вот в его штаб, расположившийся в деревеньке Валкъярви[25], мы и прибыли. После представления комдиву Гореленко расположились на постой, а поскольку деревенька была небольшой, да и до нас все жилые помещения занял штаб корпуса, то пришлось нам разбивать палатки, которые мы предусмотрительно взяли с собой.

Утром комдив Гореленко осмотрел построившихся бойцов и остался доволен их видом. Конечно, в маскхалатах вид был не такой боевой и бравый, как в обычной форме, но и так бойцы смотрелись очень неплохо. Все в белых маскхалатах, в разгрузках поверх них, да сплошь с автоматами, самозарядными винтовками и ручными пулемётами, они выгодно отличались от обычных бойцов РККА.

После такого импровизированного смотра мы разделили наших бойцов. Если учесть, что всего у нас было восемь рот, из которых шесть армейские, а две относились к госбезопасности, то деление личного состава произошло следующим образом. Всего в 7-й армии, которая вела тут боевые действия, было два пехотных и один танковый корпус. Вот мы и поделили бойцов, три армейские роты отходили к 50‐му стрелковому корпусу комдива Гореленко, три другие роты должны были отправиться в 19-й стрелковый корпус комдива Старикова, обе роты НКВД также делились поровну. Одна оставалась тут, а другая также направлялась в 19-й корпус. Если задача армейцев была в разведке и диверсиях у финнов, то чекисты должны были чистить наши тылы, охотясь на финские диверсионные группы. Вместе со второй группой отправлялся и я, а Старинов оставался в 50-м корпусе Гореленко, а вместе с ним и Судоплатов, который командовал чекистами.

Этим же днём мы с очередной колонной и отправились в 19-й корпус. В этот раз мы добрались без происшествий, если не считать за таковое поломку машин, пару раз они выходили из строя, но водилы, немного пошаманив над моторами, каждый раз приводили их в порядок, и колонна двигалась дальше. Вечером я уже сам докладывал комдиву Старикову, командиру 19-го стрелкового корпуса, о прибытии. Тот сразу осмотрел такое необычное пополнение, наш внешний вид и на него произвёл впечатление, но вот в его глазах я читал явный скепсис – ну не верил он в нашу эффективность и необходимость для войск. Это была беда многих командиров, чья военная карьера началась в Гражданскую войну или даже раньше, в Империалистическую. Меня это совершено не пугало, привык уже, а весь этот скепсис быстро уйдет, как только мы покажем результат, а в нём я нисколько не сомневался.

Остаток вечера прошёл в устройстве нашего лагеря. Отойдя чуть в сторону от штаба корпуса, тут тоже не было свободных мест для нас, что в принципе было вполне ожидаемо, мы разбили палатки. Эти палатки по моему заказу сделали ещё летом, они были двойные, что позволяло им лучше сохранять тепло. На землю набросали еловых лап, которые нарубили в ближайшем леске, а уже на них уложили лёгкие деревянные щиты, которые скрепили между собой стяжками. Над этим импровизированным полом установили каркас из алюминиевых труб, да, потратились на нас по спецзаказу, хотя знаю, алюминий сейчас идёт исключительно на авиацию, но нам много и не надо. А после этого одну брезентовую палатку натянули снизу получившегося каркаса, подвесив её под трубами, а вторую накинули сверху таким образом, что между слоями брезента получилось расстояние примерно сантиметров в пять, что играло роль воздушной подушки. Вдоль стен установили деревянные топчаны, которые тоже привезли с собой; учитывая наше привилегированное положение, все мои, скажем так, капризы, высокое начальство исполняло, не скажу, что с радостью, но особо выбивать это мне не пришлось.

Ещё одним плюсом нашего особого положения было то, что автопарк у нас был свой и полный, машин хватало, а потому они были не только для перевозки личного состава, но и под грузы, вот мы и взяли с собой палатки, хотя при нужде могли легко обойтись и без них. Да, с помощью охотников курсантов учили выживать в лесу и не только летнем, когда под каждым кустом дом, но и в зимнем. Конечно, легче всего ночевать в хвойном лесу, но не каждом, а в еловом. Тут всё просто, и на подстилку еловые лапы отлично идут, и ложиться под большой елью лучше. Тут вполне можно найти ель, достаточно большую, чтобы под ней было достаточно места и в то же время ветви у которой до земли свисают, а если ещё учесть снег, то возле ствола получается сухое место, обильно устланное иголками, а вокруг ветви, которые играют роль стен, этакий мини-шатёр. И ветер туда не