* * *

Элина узнала караванщика, который привез ее и других девушек в Красный Замок.

— …Так что недолго, — закончил фразу караванный старшина.

— Мог бы и передохнуть, — возразил собеседник. — Ведь его милость не торопит!

— Его милость не торопит, но требует, чтобы барак не пустовал. Мы и так потеряли время, пока ездили на север.

— Так ведь прежде там бывало много товара! Куда больше, чем в Раамперле! Кто ж мог знать…

Теперь девушка припомнила и этого. Охранник, тот самый, что ударил по лицу, когда она пыталась сбежать в последний раз.

— Это да, верно… ну, зато теперь я дальше Раамперля не сунусь. Лучше стану меньше привозить, но чаще. Тебе-то что? Ты в охране Красного Замка остаешься, я уже подобрал парней в новую ездку. Я вашего брата буду менять, чтобы отдохнуть успевали.

Собеседники прошли под окном, и теперь голоса удалялись.

— Да я слыхал, спасибо тебе. Ты, если что нужно, только скажи.

— Ясное дело, — вздохнул караванщик. — Вам-то чего без отдыха туда-сюда носиться… А у меня — дочь. Сам понимаешь, если не успею…

— Да, я понимаю… эх…

Голоса стихли, мужчины ушли. Элина удивилась, эти двое совсем не походили на злодеев. Обычные люди, можно сказать — добрые, искренне сочувствуют друг дружке, стараются помочь, выручить. Девушка нахмурилась: ей-то никто не посочувствует. Соседку, черноволосую девушку, увели, она не вернулась… и караванщик боится, что барак опустеет, готовится снова за товаром… дочь у него. Что здесь происходит?

Грохнул замок, Элина расслышала голоса. Толстая дверь гасила звуки, но девушка разобрала, что говорят не у выхода во двор, а там, где длинный барак примыкает к центральному зданию. Похоже, пришли за грязным бельем. Больше Элина не раздумывала, сдернула покрывало с кровати, скатала в тугой ком, бросилась к двери и заколотила, не жалея кулаков и коленей, в доски — так, что грохот пошел, наверное, по всему бараку! Затопала охранница, Элина отпрыгнула от двери и повернулась спиной. Стукнула ставенка на зарешеченном оконце.

Придерживая свернутое покрывало у груди, Элина согнулась и задрала свободной рукой подол просторного платья, оголяя обращенный к двери зад:

— На, погляди в зеркало, корова! — закричала она.

Обидные слова сработали.

— Ах ты ж, мерзавка!.. — Толстая тетка загрохотала засовами, распахнула дверь…

Элина развернулась, выпрямляясь, — покрывало в ее руках надулось пузырем, взметнулось и накрыло сторожиху. Пока толстуха билась в складках ткани, будто в сети, Элина проскочила к двери и вылетела в коридор. Даже в полутемной галерее ее белое платье невозможно было спутать с красными одеждами местных. Вторая охранница, как обычно, сидела у входной двери — теперь она вскочила и, раскинув руки, пошла на Элину. Прорваться здесь — нечего было и думать. Дверь заперта, а ключи у здоровенной бабищи не отобрать… Но девушка и не собиралась драться, она побежала в противоположную сторону. Там дверь была распахнута, удивленные работницы, которые явились за вчерашним бельем, замерли, раскрыв рты от изумления. Эти женщины были не такого могучего сложения, как стража в красном.

Беглянка проскочила между растерянными прачками, бросилась к залу, где кормили узниц, промчалась между столов, вылетела в новый, короткий коридорчик, ринулась в дровяной чулан перед купальней. Точно, люки были распахнуты, несколько мужчин неспешно подавали поленья внутрь и укладывали вдоль стен. Элина отпихнула работника, который даже не успел сообразить, что происходит, и вместе с кучкой полешек вывалилась в распахнутый люк. Те, что были внизу, только глянули вслед — а Элина уже неслась прочь. Сперва вдоль стены жилого барака, потом — через открытое пространство к кухонной пристройке… Свернула за угол и оказалась перед входом в Красный Замок, едва не столкнулась с мужчиной. Тот держал ручки носилок и шагал навстречу Элине.

Двери обиталища Лорда Тьмы были распахнуты, оттуда выносили… на передних носилках — неопрятный ворох тряпья. Поначалу Элине показалось, что несут белье красного цвета. В этом месте многое было красного цвета… только потом девушка сообразила, что простыни — обычные, белые, но сплошь залиты красным… Носильщик поднял голову, увидел Элину, остановился, его толкнули носилки… Следующая пара уперлась в спины товарищей, у этих на носилках было продолговатое… в рост человека, укутанное мешковиной. Из-под драпировки свешивались длинные черные волосы… несколько прядей слиплись, и покрылись коркой коричневого цвета… Элину кто-то схватил сзади за руки, она завизжала — длинно, пронзительно, отчаянно… Ноги подкосились, девушка поняла, что падает… взгляд скользнул выше, выше… успела разглядеть в окне второго этажа красное лицо. Золотистые кудри, яркие белки глаз — и кожа страшного красного цвета. Элина потеряла сознание.

В тот миг, когда девушка рухнула на руки преследователей, барка работорговца ткнулась в причал вольного города Раамперля.

* * *

Ойрик привел на пристань толпу новых приятелей — мол, пусть полюбуются на почин. Поглядят, как будет управляться с делами этот добрый славный человек. Собутыльников старика здесь собралось заметно больше, чем купцов, интересующихся невольниками с севера. Гуляки уже успели с утра вкусить от Ойриковых щедрот и теперь желали развлечений.

Шкипер барки, он же владелец товара, сперва обрадовался — нечасто его встречала такая толпа. Ойрик выступил вперед и заявил, что готов купить оптом весь товар — если сойдутся в цене, конечно.

Северянин, дородный румяный мужчина с роскошными усами, смерил взглядом тщедушного старика и ухмыльнулся:

— Я раньше с Гродом дела имел. У нас договор, никому не показываю товар, пока он не глянет. Где Грод? С ним буду говорить.

— Смотрите, добрые люди, — Ойрик ткнул тростью в северянина, — он волка зовет! Он с порядочным человеком дела иметь не желает, прежде чем волку в пищу бедолаг не предложит!

Тут же толпа Ойриковых приятелей зашлась в крике, что северянин — злодей, волчий прихвостень. Шкипер опешил и только вертел головой. Он не понимал, о чем орут раамперльцы.

— Вот бесстыжий! — неслось с пристани. — Глядите на мерзавца!

— Да он людей на смерть возил, вот черное сердце!

— Негодяй!

— Да он сам не лучше волка!

— Теперь в Раамперле никто с тобой дела иметь не будет, людоед!

Бездельники, подогретые дармовой выпивкой, распалялись все сильней, они заходились от собственной безнаказанности и пылали праведным гневом.

— Да если мы только узнаем, кто у тебя, волчьего приятеля, товар берет, да мы такого из города враз вышибем! Не нужно нам людоедов и их дружков! Прогоним из города! По миру пустим!

Теперь забеспокоились и купцы, явившиеся глядеть на рабов с севера. Последние выкрики касались их… Самый трусливый поспешил отойти в сторону, за ним другой… Остальные глядели кто под ноги, кто на реку — будто происходящее на причале их не касалось.