В любом случае девушка не ждала, пока Умберто проснется. Она решила вернуться в Сальту пешком. Сначала она увидит ребенка, потом встретится с подругами, с которыми договорилась в этот день — Señor de los Milagros[6], апогей осенних празднеств, — пройтись в торжественной процессии. Ей нравилось, когда потоки верующих стекались к собору и улицы заполнялись молящимися людьми. Когда из собора выносили образа святых, тоже произносились молитвы. И она станет молиться, чтобы в новом году ей повезло, чтобы она не страдала от голода.

Девушка огляделась. Постепенно ее глаза привыкли к полумраку. Комната дона Умберто была обставлена со вкусом. Девушка погладила дорогую ткань небрежно брошенного на стул пиджака и стала разглядывать два бокала с ромом. Свой он выпил до дна, в ее бокале еще блестели остатки рома. Девушка медленно провела пальцами по сукну, нащупала что-то плотное. Ловкие пальцы быстро выудили маленький кожаный мешочек. На ощупь чувствовались твердые серебряные монеты и бумажные купюры, pesos fuertes. Будет неплохо, если она немного возьмет себе. Не все, конечно, это было бы неосмотрительно. Но пара серебряных монет станет достойной оплатой.

Девушка бросила монетки в карман юбки. Она собиралась истратить целый песо на свечи в соборе.

Девушка проскользнула к двери на веранду. Это показалось ей надежнее, чем искать выход в запутанных коридорах дома. Но что сказать, если кто-нибудь встретится ей на пути? Девушка осторожно нажала на дверную ручку, та тихо скрипнула, но спящий мужчина не пошевелился.

Выйдя на веранду, девушка глубоко вздохнула. Было тепло, из сада веяло свежим цветочным ароматом. Девушка тихо сбежала вниз по ступенькам и свернула на первую же попавшуюся дорогу, которая вела прочь от дома. Она выросла в городе, но уж как-нибудь сможет отыскать обратный путь в Сальту.

Чем дальше девушка уходила от дома, тем свободнее себя чувствовала. Ее губы расплылись в улыбке. Босые ноги касались песка, земли и травы. Она вновь вспомнила о подругах, представила, как они удивятся, когда увидят деньги. Следовало придумать, что им рассказать. Девушка так погрузилась в размышления, что не заметила, как перед ней, словно из-под земли, выросла старая мельница. Ее давно не использовали, и видно было, что здание пришло в упадок. Девушка прижала руку к сердцу, стараясь успокоиться. Вдруг кто-то вышел из тени. Девушка едва не вскрикнула, но потом взяла себя в руки. Навстречу ей шагнула женщина — пожилая, хорошо одетая женщина с красивыми, точеными чертами лица.

— Кто это у нас здесь? — произнесла она заготовленную фразу.

Когда девушка поняла, что совершила ошибку, было уже поздно бежать.

Спустя несколько дней после разговора с доном Рикардо Виктория проснулась посреди ночи от беспокойного сна. Было жарко. Воздух в ее спальне был неподвижен — первый признак приближающегося лета. Было тихо. Виктория села на кровати, налила в стакан воды из графина, стоявшего на прикроватном столике. Хотя Розита только вчера вечером меняла воду в графине, та показалась Виктории застоявшейся. Уже которую ночь ей снились дурные сны, но подробностей девушка вспомнить не могла. Разговор с доном Рикардо не давал ей покоя. Ей пока что не удалось обсудить это с Педро. Через неделю он должен был отправиться с овечьими отарами в окрестности Санта-Селии, так сказала Виктории Хуанита и с понимающим видом улыбнулась.

«Тогда я не увижу его, наверное, несколько недель», — подумала Виктория. Она приподняла мокрые от пота волосы. Вдруг Виктория почувствовала кисловатый привкус во рту. Она едва успела вскочить с постели и добежать до умывальника. Спустя несколько секунд, дрожа, она стояла над умывальником. Ее рвало.

Что же случилось? Неужели она съела что-то не то за ужином? Нет, такого не может быть, это…

«О господи!» — Виктория закрыла глаза. Потом она выпрямилась и, шаркая, вернулась к постели. С ней происходило то же самое, когда она была беременна Эстеллой. Это может означать только одно. Мысль об этом пришла к Виктории внезапно, и у девушки перехватило дыхание.

«Ты беременна», — прозвучал голос у нее в голове. Сначала Виктория неподвижно сидела на кровати, затем повалилась на бок. «Ты беременна», — повторял голос снова и снова. Виктория закрыла лицо руками. «Ты беременна, — раздавалось у нее в голове. — Это не может быть ребенок Умберто». Он уже добрых полгода не спал с ней. Выход оставался один: нужно было идти к мужу.

Следующие дни стали для Виктории очень тяжелыми. Ей все время приходилось скрывать приступы тошноты от остальных членов семьи Сантос. Виктория с трудом переносила запахи и заставляла себя есть. А кроме того, она чувствовала себя ужасно одинокой. Педро пас овец далеко в прериях.

Умберто часто куда-то уезжал, домой возвращался по вечерам, часто пьяный и с провожатыми. В конце концов Виктория пошла на хитрость, чтобы попасть в спальню к мужу. Она напомнила ему о том, что у него нет наследника, и Умберто нечего было на это возразить.

Виктория молча лежала на спине, глядя в потолок, а Умберто, постанывая, ритмично двигался в ней. После он прижал ее к кровати. Девушка едва могла дышать.

— Нам нужно делать это почаще, любимая, — прошептал Умберто, лежа рядом с Викторией.

— Да, — дрожа, ответила она.

Он, очевидно, не заметил отсутствия энтузиазма в ее голосе. Вскоре он уснул.

Спустя некоторое время на эстансию вернулся Педро, но, памятуя о предостережении дона Рикардо, Виктория держалась от него подальше. Как-то она встретила Педро на прогулке в саду, где в последнее время находила утешение. Зелень вокруг действовала на девушку успокаивающе.

— Ты меня избегаешь. Почему?

Глядя на его серьезное лицо, Виктория оцепенела. Она много думала над тем, как все сложится дальше. Она думала над словами дона Рикардо и о том, как ей жить, если она больше не сможет видеться с Педро. Она все взвесила, и теперь нужно было действовать так, как она решила. Девушка обмахивалась веером. Прежде чем ответить, она сглотнула, надеясь, что голос ее не выдаст.

— Я беременна.

Виктории показалось, что Педро побледнел. Он шевелил губами и смотрел ей прямо в лицо, а в его глазах была радость и надежда.

— Это наш ребенок, Виктория?

Так нежно он еще никогда не произносил ее имя. Он словно ласкал ее, гладил, подобно теплому вечернему бризу. Педро серьезно взглянул на нее. Виктория ответила ему таким же решительным взглядом. В голове прокручивались тысячи отговорок: зачем она это сказала и что говорить теперь.

— Нет. Это ребенок Умберто.

Педро уставился в землю и втянул голову в плечи, словно ему вдруг стало холодно.

— Мои искренние поздравления, маленькая донья Виктория. Должно быть, ваш муж очень счастлив.

Нежность в его голосе вмиг куда-то исчезла. Теперь он звучал холодно. Виктория молча смотрела на него, говорить она больше не могла. Если бы она сейчас что-то сказала, то немедленно разрыдалась бы. Лицо Педро вдруг снова стало непроницаемым, как в день их знакомства. Потом он поклонился.