— Я… рад… делать это. Не надо… приказывать мне… Я и сам… знаю, что… делать.

Герцогиня с удивлением посмотрела на него.

— Я и не думала приказывать тебе, Анри, — сказала она и дотронулась горячими пальцами до его руки, что дало ему силы говорить дальше:

— Вы же сами понимаете, насколько нереально то, что с нами происходит. Никто и никогда не поверит в это. Но… когда мы оказываемся вместе…

— Анри… — тихо молвила герцогиня.

Уловив нотку непонимания в ее голосе, он продолжил:

— Вы никак не можете забыть, кто я такой на самом деле и каково мое место. И так будет всегда, даже вопреки вашему желанию, если бы таковое возникло. Но это… невозможно.

Герцогиня остановила на нем долгий изучающий взгляд, а после ровным голосом произнесла:

— Я герцогиня, друг мой, и останусь ею, пока живу. Нас с тобой свели обстоятельства, и не надо об этом забывать и тешить себя ненужными надеждами.

На секунду Анри прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

— Ну тогда объясните мне, пожалуйста, чего вы от меня хотите. Не потому, что это будет правильно, не потому, что вам кажется, будто мне это безумно нужно, а потому, что вы сами этого хотите. И я готов сделать все как нужно.

— А как нужно сейчас, Анри? — спросила герцогиня. Анри, член которого по-прежнему находился в ее лоне, не смог подкрепить какими-либо логическими доводами выдвинутые ранее тезисы. Поэтому он пожал плечами и сказал:

— Сейчас мне хотелось бы закончить начатое, а вы поиграйте со своими грудями так, чтобы я смог это видеть.

Герцогиня слабо улыбнулась:

— Согласна с тобой, меня это бы тоже полностью устроило. Но… я еще раз прошу тебя называть меня по имени.

Сердце у Анри едва не остановилось. Отдышавшись, он склонился и прошептал ей прямо в ухо:

— Да, Камилла!

Камилла сама удивлялась тому, как быстро и непринужденно она научилась признаваться другим людям в своих самых потаенных желаниях. Ведь почти вся ее жизнь была построена на лжи. Ей было восемь лет, когда отец завоевал прибрежный протекторат герцога и убил тамошнего правителя, установив свой протекторат на землю и, что еще более ценно, торговые гавани. На следующий год он вернулся домой, а заодно привез с собой Максима, чтобы подготовить мальчика к посту господаря-протектора и оградить его от общения с возможными недовольными повстанцами. Также отец надеялся заслужить любовь Максима и внушить преданность себе. Обо всем этом он очень осторожно рассказал Камилле, уверяя ее, что никакого чувства ревности она испытывать не должна, поскольку он, как отец, должен обеспечить дочери мужскую поддержку до тех пор, пока она не вый дет замуж за человека, который унаследует за ним трон герцога.

Еще восьмилетней девочкой Камилла понимала, что во дворце то и дело случались интриги, а герцоги воевали между собой, но в то время она видела только результаты, которые лежали на поверхности, и во внутренние мотивировки не вникала. Когда родители снисходили до разговоров с ней, она слушала с открытым ртом и верила каждому сказанному ими слову. Родители поведали ей тогда, что отцу пришлось уничтожить опасного и изворотливого герцога, который разбойничал на море и угрожал своим непосредственным соседям. Этот герцог-пират отказывался вести мирные переговоры с кем-либо, и поэтому отец Камиллы уничтожил его. В битве также погибла жена разбойника. Таким образом, Максим в одночасье остался круглым сиротой, и отец Камиллы сказал, что будет сам воспитывать мальчика, которому стали оказывать особые почести во дворце. Сердиться на Максима было бы проявлением детской ревности, и Камилла спрятала злость глубоко внутри.

В своей повседневной жизни Камилла редко сталкивалась с Максимом. Хотя он постоянно жил во дворце, его обучение сильно отличалось от ее уроков, да и пищу он принимал вместе со своими наставниками. Камиллу учили хорошим манерам, верховой езде и иностранным языкам. От своего отца Камилла получала ровно столько внимания, сколько и до появления во дворце Максима. Она знала, что значит для отца значительно меньше, чем его любимая фаворитка. Мать быстро утратила интерес к мальчику, а дочерью она практически не занималась уже давно, предпочитая коротать время с придворными аристократками, играла с ними в карты и кости, делала высокие ставки, в которые иногда входили и услуги ее евнухов. Зимние месяцы она проводила при королевском дворе, запасаясь сплетнями и новинками последней моды, которые весной привозила в свой дворец.

Мать скончалась от внезапного приступа, когда Камилле было одиннадцать, оставив девочку предаваться безутешному горю. Причем горевала она не по матери, а по материнской любви, которую так и не получила от своей родительницы. Потом ее послали на два года ко двору, где ее манеры совершенствовали, доводили до ума, чтобы она могла удачно выйти замуж. Камилла была рада, что официальный траур не позволил ей явиться в королевский дворец раньше, поскольку там все ее дни были расписаны по часам и она только ранним утром могла немного поездить верхом. Поначалу девицы и дамы во дворце проявляли к ней дружелюбие, учитывая преумножившееся богатство ее отца. Но, узнав Камиллу получше и поняв, что лошади ей значительно больше интересны, чем наряды и бесконечные танцы, они стали смотреть на нее с подозрением, не одобряя пристрастия этой юной особы к верховой езде. Мальчики ее возраста самодовольно ухмылялись, отвешивая поклоны при встрече, а за ее спиной отпускали непристойные шутки за то, что при езде верхом она не пользовалась дамским седлом.

Когда Камилла вернулась наконец домой, то первым делом узнала, что отец вплотную занялся составлением списков кандидатов, годящихся ей в мужья. Максима среди них, естественно, не было. Странно, но Камилла пожалела об этом. До отъезда она так и не подружилась с Максимом, однако все-таки хоть немного знала его, в отличие от молодых людей, которых отец внес в список.

За время ее отсутствия Максим превратился в красивого высокого юношу, на которого заглядывались все женщины во дворце. Камилла к ним не ревновала, поскольку знала, что Максим только попользуется их телами, но в конечном итоге он будет принадлежать ей, поэтому девушка решила не отвлекаться на придворных кокеток. Она начала высматривать Максима в дворцовых коридорах и подстраивать свой график утренних конных прогулок с теми часами, когда на конюшню приходил этот красивый юноша.

Максим был всего на год старше Камиллы, поэтому он тоже обратил внимание на очаровательную дочку герцога. Первые диалоги молодых людей были краткими, в основном о здоровье, обучении с наставниками и достоинствах и пороках их лошадей — в общем, ни о чем таком, что могло не понравиться сопровождающим Камиллу евнухам или приставленному к Максиму слуге. Однажды Максим заговорил с ней о море, и тогда она заметила, что он смотрит на нее, словно видит в первый раз. Взгляд его стал внимательным и изучающим. Никто и никогда не смотрел на нее так.

Постепенно темы их разговоров стали намного разнообразнее. Максим рассказывал Камилле о своих уроках по управлению и убеждал ее тоже приступить к таким занятиям. Он поведал ей, каким образом управлял герцогством его отец, и она отметила множество различий. Мать Максима правила наравне с мужем, женщины у них тоже могли служить стражниками и воинами, а евнухов не было вовсе, за исключением тех, кто бежал к ним из соседних земель. Камилла нашла все это чрезвычайно интересным и задалась вопросом, почему же ее отец не вводит у себя такие новшества. А потом даже начала тайком составлять планы, что будет делать, когда сама станет по-настоящему править своим герцогством.