что на ней ни подходящей одежды, ни обуви. – Тайра помедлила. – Они сейчас проверяют, что с машиной и не пыталась ли жертва вызвать помощь по телефону.

– Хорошо, – кивнула Ирма, догадываясь, что самое интересное Тайра приберегла напоследок.

– Честно говоря, я взяла на себя смелость проверить данные по погибшей. Мы с ней уже общались. Точнее, общались вы. Десять лет назад, в связи с нападением, в результате которого погиб ее парень, Джесс Уилсон.

– Вот откуда мне известно это имя! – громко воскликнула Ирма, привлекая удивленные взгляды нескольких коллег. – Том Биллингерст, лучший друг Джесса Уилсона, нанес ему смертельный удар возле «Мотора». Оба парня местные.

– «Мотор»? – непонимающе переспросила Тайра.

– Ночной клуб, который тогда работал в центре города. Теперь там, кажется, супермаркет.

Она стала быстро печатать на компьютере, почти не слушая Тайру, которая сетовала о том, что здесь тихо и ей не хватает лондонских клубов. Голос коллеги доносился словно издалека. Все внимание приковали высветившиеся на экране строчки.

– Вот это да! – тихо присвистнула Ирма. – Рядом с лесом обнаруживают труп Корал Маккинти с пробитой головой. А теперь угадай, кто вышел из тюрьмы меньше месяца назад?

– Неужели Том Биллингерст? – предположила Тайра.

– Он самый. Не пойму, какой прок ему от ее смерти. Возможно, это совпадение, – Ирма выключила монитор и поднялась из-за стола. – Но прошу запомнить обо мне одну вещь, сержант Барнс. Я не верю в совпадения. С этого-то мы и начнем.

Десять лет назад из-за смертельного удара Тома Биллингерста сын Корал Маккинти лишился отца. А теперь, как ни прискорбно, мальчишка остался круглым сиротой.

– Бери куртку. Мы едем на место преступления.

– Отлично! – Тайра поспешила к своему столу, оставив Ирму один на один с нахлынувшим чувством безнадежности.

Даже если они выяснят, что случилось с Корал, и установят личность преступника, родителей мальчишки уже не вернуть. До чего жестокой бывает жизнь!

Глава 39

Джилл

Октябрь 2019 года

Отъезжая от особняка Тома и Бриджет после скандала, которым закончилась моя попытка выяснить, зачем она встречалась с Одри, я увидела сына, стоящего у открытой входной двери. Солнце, заливавшее холл ярким светом, обрамляло его голову и плечи словно нимб.

Сердце рвалось на части, но я ни на секунду не замешкалась, не помахала на прощание. Впервые в жизни я злилась на сына не меньше, чем на Бриджет. Ибо Том не видел очевидного: у его жены имелись секреты. Она вела с нами обоими какую-то игру.

Я уехала, даже не обернувшись, и помчалась на другой конец города, к дому Одри. Ехать было минут двадцать, и по пути я набрала ее номер. Снова никто не ответил. И на этот раз я даже не смогла оставить голосовое сообщение. Видимо, память голосовой почты была забита моими многочисленными просьбами перезвонить.

Я добралась до ее жилья в приятном районе на севере города и, сидя в машине, смотрела на ее сдвоенный дом для двух семей. Вывод напрашивался один: Одри еще не возвращалась, так как ее машина не стояла перед входом.

Аккуратный простенький дом ничем не выделялся в ряду таких же строений на тихой улочке. Он соответствовал характеру Одри, которая тоже не любила привлекать к себе внимание. Она предпочитала действовать незаметно. В магазине наблюдала за покупателями издалека, позволяя людям самим понять, что именно им нравится. Никогда не набрасывалась на посетителя, с первых же секунд пытаясь всучить товар.

Одри, ответственная, здравомыслящая, всегда была готова подставить плечо в нужный момент. Прекрасная подруга – по крайней мере, так я о ней думала еще несколько часов назад. Мое возмущение понемногу сменялось тревогой. Куда же она запропастилась?

Я вышла из машины и зашагала по короткой дорожке. Нажала на звонок, затем постучала в дверь – ответа, естественно, не последовало. Тогда я обошла дом сзади и, перегнувшись через маленькую калитку, потянулась к засову, который Одри задвигала не до конца.

За долгие годы нашей дружбы в погожие дни я не раз бывала в маленьком опрятном саду за домом. Одри готовила нам нехитрый салат с курицей или креветками. Мясо мы никогда не жарили, так как она не любила разводить грязь. Сидя за круглым кованым столиком, мы ели, смеялись, часами напролет решали мировые проблемы. С болью в сердце я задумалась, сколько же воды утекло с тех пор. Ведь это было еще до того, как Тома посадили в тюрьму.

Я с ужасом осознала, что огромный кусок моей жизни прошел в тщетных попытках хоть чем-то ее заполнить. Целых десять лет я только ждала да строила фантастические планы. И все ради чего? Ради того, чтобы Том женился на матери Джесса и потерял все шансы влиться в нормальную жизнь! Отказался от возможности завести собственных детей – внуков, которых я так ярко представляла, словно видела их вживую.

Я растратила свою жизнь, пытаясь планировать жизнь сына.

Приложив обе ладони козырьком ко лбу, я прижалась к кухонному окну. Шторы оказались раздвинуты, на кухне царил порядок. У Одри до сих пор висела фотография, на которой мы едим рыбу с жареной картошкой в прибрежном кафе возле Корнуолла летом 2009 года. Я почувствовала щемящую тоску.

Оставляя на стекле туманную дымку от дыхания, я разглядывала кухню. Мне хотелось понять, многое ли изменилось с тех пор, как я приходила сюда в последний раз. Вроде все оставалось по-прежнему.

Мое внимание привлек предмет на узком краю столешницы, возле раковины. Сердце вдруг застучало в горле. Я прижалась лбом к стеклу, пытаясь убедить себя, что это ошибка. Увы. Я отчетливо видела сине-белый полосатый шарф – его ни с чем не спутаешь. И тут меня словно током прошибло: какая же я идиотка! Насколько же я слепа и наивна, раз все это время не замечала, что Одри меня обманывала!

Глава 40

Эллис

Эллис пытался сосредоточиться на игре, но постоянно отвлекался. Мама вела себя очень странно. Люди вокруг могли и не догадываться, но он слишком хорошо ее знал. И знал, как мама ведет себя обычно.

Когда она вернулась домой после вызова в школу, у нее зазвонил телефон. Мама чуть не подпрыгнула и ушла разговаривать в другую комнату. Эллис догадался, что она собиралась с кем-то встретиться. Наверное, с мужчиной. Эллис не знал, что именно навело его на эту мысль – возможно, то, как порозовели мамины щеки и засияли глаза, когда она вошла обратно.

Такое уже случалось пару раз. Телефон звонил, и мама уходила разговаривать в другую