знакомого, начало пощипывать глаза. И окна ведь открыты. Ага, и Валентин нос трет, чтобы не чихнуть. А вот и полная тарелка папиросных бычков, ясное дело, третий компонент — конопля дикорастущая. Золотая молодежь, чтоб их. Пожалуй даже, что и бриллиантовая. Потому что высокопоставленные соседи вряд ли стали терпеть этот шалман рядом с собой, будь возможность убрать его.

Где-то играла музыка, мимо нас прошла какая-то голая девица, не обратив внимания. Ясен пень, у нее ведь предпоследняя стадия опьянения, застенчивая. Ну это когда за стенку держатся для устойчивости. И только после этого к нам выбежал чернявый парень.

— Скорая? Наконец-то! Сюда! Что же не провели, придурки?

Последнее он не нам сказал, в сторону куда-то. Странное дело, этот вполне трезво смотрится. Лет тридцати, жгучий брюнет, с небольшой бородкой. Сильно похож на британского певца Криса Ри, кстати. Если трезвый, почему сразу не встретил?

Ого, да тут у нас веселье по полной. Некто, вроде бы мужского пола, сидит на полу и экспериментальным путем пытается выяснить, что случается с человеком после снятия скальпа. Голова вся в крови, то же самое и с теми частями организма, которые расположены чуть ниже. Рядом валяются пара окровавленных полотенец и разорванная пополам рубаха. Вернее, вторую половину раненый прижимает к голове.

Ну, полетели. Надо срочно вытащить пострадавшего на более сухое место, снять окровавленную одежду, вытереть кровь, наложить давящую повязку. Чем хреновы кровотечения из волосистой части головы — они чрезвычайно трудно останавливаются. Шить надо обязательно.

Я повернулся к встретившему нас парню. Ну очень знакомое лицо. Придется думать, где я его видел.

— Надо бы воды набрать, хоть немного обмыть вашего товарища. Таз, кастрюля большая, что угодно. Поможете?

Он кивнул и повел меня в ванную. Блин, тут кто-то спит. Ничего, мешать не будем. Я снял таз с крючка, сунул его под кран.

— Павлика в больницу? — спросил брюнет. Ага, имя раненого уже известно.

— Конечно. Швы надо накладывать. А что случилось здесь?

— Да по пьяной лавочке бабу не поделили. Было бы кого делить, — презрительно закончил он.

— Эту ту, голую? — я кивнул в сторону коридора.

— Ага. Ирка. Та еще прошмандовка. Все трется рядом, меняет мужиков как перчатки. Или они ее.

— Извините, где я мог вас встретить? Лицо знакомое, но вы точно не Крис Ри, по-русски говорите.

— Похож? Я слышал про него, но фотографии не встречал. Где могли видеть меня? Так я тоже музыкант. Мы недавно диск выпустили. «Гимн солнцу», слышали?

Тут всё в голове и сложилось. Внук товарища Микояна, тоже Анастас. Известен под псевдонимом Намин. В будущем привезет в Союз «Скорпионз» и Оззи Осборна. Я кивнул. Шутить про наш ответ «Отелю Калифорния» на этой пластинке не хотелось. Да и воды в таз набралось достаточно. Ясно почему нас сюда вызвали — детки-мажоры...

А с головой у хлопчика все оказалось намного серьезнее. Пока я обеспечивал водные процедуры, он потерял сознание. И не поймешь, от алкоголя, или от черепно-мозговой травмы. Когда промыли место кровотечения, то к скальпированной ране в диагнозе добавился перелом костей свода черепа. Почти по центру. Весело было бы, продолби противник пострадавшего теменную кость до сагиттального синуса. Кстати, утюг, которым так удачно приложили парня по голове, рядом лежит.

Носилки уже Валентин притащил. До чего же хорошо, когда два фельдшера в бригаде. Сказка, а не работа! Вызвать бы реанимацию под перевозочку, но время не терпит. Надо везти хлопчика побыстрее, а то загружается он слишком стремительно. Я выхватил из нашего чемодана любимый многими поколениями медиков воздуховод, в просторечии «свисток», и сунул его в рот раненому. А то сейчас язык западет, будет весело. Геворкян коротко кивнул, мол, молодец, всё правильно. Ну всё, теперь точно как в песне: голова завязана, кровь, в том числе, и на рукаве. Не хватает одного кровавого следа по сырой траве, но это у неумех только бывает. Стас, не говоря ни слова, потащил носилки вместе с нами. Вот постарею, внукам буду рассказывать, что с самим Наминым таскал больного. А они спросят: «А кто это такой?» и гордиться дедом не будут.

И ехать до больницы всего ничего, а на каталке в приемном покое наш пациент лежал уже в коме. Так что прав тысячу раз Геворкян, что не стал ждать помощи. Сейчас ему прямая дорога на операционный стол, дополнительную дырку в голове делать. Фамилию и имя парня нам сказали, но ни адреса, ни возраста, ни даже отчества окружающие не знали. Ничего, узнают. Ох, что там сейчас начнется. Бедным милиционерам придется выяснять, кто так неумело гладил, что случайно задел пострадавшего утюгом. Думаю, оттуда уже все разбежались. Намин молодец, только мы сунули носилки в РАФик, развернулся и ушел. Правильно сделал, потом замучаешься на допросы ходить и вспоминать, кто где водку пил. Кстати, для моих коллег он так и остался безымянным. Так что можно смело заявлять: никого не видел, занимался пациентом, не до знакомств было. А то кто ж его знает, кто и кому там череп проломил. Начнутся бои местного значения между родственниками с обеих сторон, а пострадает невинный медик, который сдуру что-то запомнил. Мне уже достаточно одной истории. Наелся до краев.

* * *

Первый раз в жизни в патентной библиотеке. Надеюсь, и последний. Как-то тут совсем невесело. Архив, короче. Я показал бумагу с ценными указаниями из четвертого управления, меня оформили, и даже дали сотрудницу в помощь. Именно такой я и представлял работницу архива: старше среднего возраста, слегка утомленная, и почему-то обязательно в очках и с пучком волос на голове.

У Веры Григорьевны, моего личного ассистента по патентам, всё это присутствовало. И даже варикозные вены на голенях тоже. Она выслушала мои хотелки, кивнула и пошла в хранилище. Вернулась быстро. Принесла шведский патент на омепразол. С переводом на английский, конечно же. За номером ЕР 5129. Я потянулся за папкой, и тут меня осенило. Сейчас же куча всяких других лекарств новых выходит. Про все подряд не скажу, но те, что на слуху были, вспомню же!

И мне притащили свежие патенты на медикаменты. Года за три, наверное. Энтузиазм мой быстро подугас. Я листал занудные описания препаратов, которые совершенно не помнил. Я уже думал заканчивать эту бодягу, поблагодарить за помощь, забрать копию для докладной записки, как мой взгляд наткнулся на знакомое слово. Американский патент за номером 4105776. Каптоприл. Слово, знакомое каждому гипертонику. С него всё начиналось. Потом