«Найк» устроил Майклу презентацию, по нынешним меркам довольно скромную. Подготовили видеофильм о нем, куда вошли самые яркие эпизоды его игры в университете и на Олимпиаде, и показали его Майклу и родителям. Правда, в решающий момент, Страссер нажал кнопку видеомагнитофона, техника почему-то не сработала, но потом «исправилась». Затем Питер Мур нарисовал эскиз кроссовок -не просто белых, а разноцветных. Появились также другие эскизы спортивной формы. Кстати, увидев один из них, где были изображены красно-черные кроссовки, Майкл решительно сказал: «Такие я никогда не надену: сочетание красного с черным – окрас Сатаны». «Майкл, – сказал Страссер, – скорее всего это будут твои цвета, если, конечно, ты не заставишь «Чикаго Буллз» играть в синей форме «Каролины».

По мнению Питера Мура, все это напоминало вербовку талантливого школьного баскетболиста в команду колледжа. После первой встречи все отправились в огромный магазин «Найк», похожий на гигантскую игрушечную лавку спортивной амуниции: иди, выбирай все, что тебе по душе, и бросай в тележку. Джордан вышел оттуда с шестью огромными пакетами. Затем Сонни Ваккаро сказал, что Майклу надо подарить что-нибудь существенное. Роб Страссер, заявивший, что Джордан обожает автомобили, предложил подарить ему лимузин и принес из магазина игрушечную модель «Порше». Это была, конечно, шутка, но Фил Найт стал мертвенно-бледным, испугавшись, что сейчас все его деньги полетят на ветер. Почувствовав неосторожность своей шутки, Страссер тут же добавил: «Майкл, на деньги, которые ты получишь, ты сможешь купить любой автомобиль».

Джеймс и Делорис Джордан, как посчитал Питер Мур, явно встали на сторону «Найк». На них большое впечатление произвели энтузиазм Страссера и тот факт, что корпорация увидела в Майкле нечто особенное, выделявшее его среди других игроков. Что же касается эмоций самого Майкла, о них никто ничего сказать не мог. На деловой встрече он сидел рядом с Фальком и своими родителями с совершенно каменным лицом. Фальк, не так уж хорошо знавший тогда своего подопечного, был удивлен. Как же так? Компания предлагает все мыслимое – и с финансовой, и с чисто человеческой точки зрения, а этот парень совершенно ко всему равнодушен. После окончательных переговоров Джордан, повернувшись к Фальку, сказал: «Да, заключим с ними контракт». «Но ты даже не улыбнулся ни разу, не выказал никакого энтузиазма», – ответил тот. «Я держался, как подобает настоящему бизнесмену», – заметил Джордан, и Фальк тут же понял, что имеет дело не просто с еще одним талантливым спортсменом и что в этом молодом человеке есть то, о чем он еще не догадывается.

Вечером все отправились обедать. Семейство Джорданов усадили в лимузин, где был видеомагнитофон, и они еще раз просмотрели фильм о спортивных подвигах Майкла. Парни из «Найк» выбрали популярный ресторан в центре города, и когда вся компания спускалась по лестнице в нижний зал, многие посетители узнали Майкла Джордана.

Мур сразу же отметил про себя особенность ситуации. Вот идет вниз по ступенькам Майкл, высокий, красивый, от природы грациозный -молодой американский принц, уверенный в себе, и люди невольно оборачиваются и пялятся на него.

Заметив на себе взоры посетителей ресторана, Майкл понял, что его узнали, и всем с очаровательной непосредственностью улыбался в ответ. В его улыбке чувствовалась какая-то магическая притягательность. А посетителями были люди из верхушки среднего класса, причем исключительно белые. Питер Мур воспринял эту сцену как богоявление. Улыбка Майкла уничтожила расовый барьер. Майкл больше не был темнокожим, он был человеком, другом которого хотел бы стать каждый американец. Улыбка Майкла была действительно харизматической. Она означала, что этот человек в полном ладу с самим собой и со всем миром, и говорила окружающим, что отныне все будет прекрасно. Более того, она заставляла других людей становиться выше своих привычных предрассудков. Если для Майкла Джордана не существует вопроса о расовом превосходстве, то почему вы должны над этим задумываться?

Позже, тем вечером, когда люди из «Найк» снова усадили Джорданов в лимузин, Роб Страссер спросил Питера Мура, думает ли он, что Майкла удастся заполучить. «Думаю, удастся, – ответил тот. – По-моему, все трое остались нами довольны». И добавил: «Если он согласится на наши условия, нас ждет нечто потрясающее. В нем чувствуется такая личность! Ничего похожего я ни в одном спортсмене не видел». Про себя же Мур подумал: «Важно еще, чтобы он оказался действительно выдающимся игроком. Тогда мы уж точно будем на коне».

«Найк» действительно заполучил Джордана, хотя это обошлось корпорации в кругленькую сумму. Фальк попросил, чтобы ему дали некоторые гарантии, а когда сделка наконец состоялась, выяснилось, что она ознаменовала коммерческий прорыв в мире спорта и развлечений. Джордан должен был получать по контракту примерно 1 миллион долларов в год в течение пяти лет. Ни представители «Найк», ни руководители «Буллз» тогда еще не догадывались, что это одна из крупнейших сделок того времени.

Вернувшись в Чепел-Хилл, Джордан рассказал Баззу Питерсону, что «Найк» назовет его именем новую модель кроссовок. Везет ему, подумал Базз, награды, премии, трофеи – все будто к нему липнет. Майкл тем временем продолжал свой восторженный рассказ. «Послушай, Майкл, – сказал Питерсон, – фирмачи не называли кроссовки в честь Ларри Бёрда и Мэджика Джонсона, а они – звезды НБА. А ты пока даже не номер один в драфте». Позднее, когда была выпущена модель «Эйр Джордан», Майкл посоветовал некоторым своим друзьям купить акции «Найк», поскольку дела этой корпорации скоро пойдут в гору. Что ж, подумал тогда Питерсон, наш тренер старался, чтобы Майкл не выделялся на фоне других, но сейчас его уже никто не удержит.

Итак, Джордан собрался в Чикаго, уже связав свою судьбу с корпорацией «Найк». Но до Чикаго его ждали Олимпийские игры. Майкл полностью созрел для профессионального баскетбола. Олимпиада, да и предолимпийская подготовка это доказали.

Тем летом в Лос-Анджелесе Джордан оказался лучшим игроком американской олимпийской сборной, сплошь состоявшей из ярких звезд. Поначалу тренер команды Бобби Найт не совсем был в нем уверен. «Талант у него, конечно, огромный, – говорил он Билли Пэкеру, – но бросает по кольцу он неважно. Для атакующего защитника это серьезный недостаток». Прошло совсем немного времени, и все сомнения Найта развеялись. Необычайно требовательный тренер, он тем не менее был поражен, с какой интенсивностью действует Майкл в обороне, как легко он схватывает тренерские подсказки и сколько в нем спортивной злости (злости в хорошем смысле слова). Короче говоря, в олимпийской команде появился прирожденный лидер.

Однажды на тренировке Найт отвел Майкла в сторону и сказал ему, чтобы он не обижался на его резкие замечания. Он, мол, специально на него накидывается, чтобы подстегнуть некоторых других, слишком вялых игроков. Майкл ответил, что все нормально. Вскоре Джордан стал лидером и вдохновителем своей команды. В день финального матча, когда американцам предстояло сражаться за золотые медали с испанцами, Найт заготовил вдохновенную речь, где собирался сказать о том, что предстоящие сорок минут станут самым важным событием в жизни игроков и что они запомнят эти сорок минут навсегда. Придя в этот день в свой офис, Найт увидел на стуле бумажный листок. На нем было написано незамысловатое послание: «Не волнуйтесь, уважаемый тренер. Мы слишком много нахлебались дерьма, чтобы сейчас проигрывать». И подпись: «Команда». Найт тут же понял, что это сочинил Джордан, поскольку ни у кого другого на такую фривольность не хватило бы смелости. Так или иначе, Найт об этой записке промолчал и кратко напутствовал подопечных: «Идите и побеждайте!» Впервой половине матча, когда США вели с перевесом в 27 очков, Найт заволновался. Такой отрыв ему показался ненадежным, и он решил подстегнуть Джордана. «Черт побери, Майкл! – закричал тренер. – Поактивней играй под щитом! Выиграешь подбор – верных два очка».