— Ничего. Ты сильный мальчик.

Данут попытался открыть глаза, чтобы рассмотреть мужчину, но все расплывалось, превращаясь в одно сплошное пятно.

— Что со мной?

Видимо, его благодетель предпочитал говорить правду, а не сюсюкать, как принято в разговорах со смертельно больных.

— Тебя ударили в спину, пронзили позвоночник. Такие раны смертельны и тебя бросили, решив, что ты либо мертв, либо скоро умрешь.

От неожиданной правды, а может, от принятого лекарства стало легче. Пятна перед глазами начали оформляться в единое целое, пока не превратились в изображение очень высокого, еще не старого мужчины, со смугловатой кожей. Меховая безрукавка, наброшенная на голое тело, подчеркивала мощные мышцы. Длинные черные волосы, собранные на темени в пышный пучок, напоминавший плюмаж, добавляли мужчине роста, а лицо, покрытое старыми шрамами, показывало, что перед вами воин, прошедший множество битв. Данут раньше представлял себе темных эльфов более изящными.

— Зачем вы меня подобрали?

— У нас не принято бросать раненых, даже если они принадлежат к расе врагов. Мы стараемся помогать даже трусам. Я видел, как ты сражался. Если выживешь и встанешь на ноги — станешь великим воином.

— А если не выживу? — попытался усмехнуться Данут, но из—за боли получилась какая—то гримаса..

— Если не выживешь, мы похороним тебя достойно. Что ты предпочитаешь — быть погребенным в земле, или быть сожженным? — деловито осведомился Шумбатар.

— А можно похоронить меня в море? — уныло поинтересовался Данут, рассчитывая услышать какую—нибудь отговорку, но Шумбатар не повел и глазом:

— Как скажешь. Если в море — еще лучше. Не нужно тратить силы на рубку дров, не нужно копать могилу.

После такого ответа шутить расхотелось.

— Не стоит из—за меня идти к морю, — выдохнул Данут, пытаясь устроиться поудобнее на жесткой циновке, но не сумел повернуться.

— А мы все равно движемся к морю.

— К Вотрону?

— А разве в этих местах есть еще одно море? — удивился Шумбатар.

Да, вопрос был действительно глупым. Но если его несут к Вотрану, то значит...

— Скажите, кто вы такие? — растерянно поинтересовался Данут. И, хотя он уже знал ответ, но втайне надеялся ошибиться. Но прозвучало именно то, чего он не хотел бы услышать.

— Фолки называют нас орками.

Данут притих, «переваривая» услышанное. Стало быть, орки не зеленого цвета, в чем он был абсолютно уверен несколько минут назад (ну, вчера — так это точно!). У них нет клыков, торчащих из верхней челюсти. И они не похожи на сгорбленных уродцев. А еще, не похоже, что орки питаются мясом убитых врагов. Конечно, можно допустить, что его везут в качестве пищи, но это вряд ли.

Осознать увиденное и услышанное было трудно. Рушились все его представления об орках, как об извечных врагах человека. Нет, не так. Орки, безусловно, враги, но далеко не такие, какими их описали. Данут принялся вспоминать — а от кого он слышал о внешности орков? От отца? Нет, покойный Милуд никогда не упоминал ни о цвете кожи, ни о клыках.

Мысли принялись путаться, Данута потянуло в сон. «Наверное, в лекарстве было снотворное», — решил парень, перед тем, как окончательно заснуть.

Снилось что—то странное. Вначале он увидел дядюшку. Хозяин Торгового дома «Силлуд Таггерт и сыновья», явился почему—то в образе орка — зеленый, с длинными клыками, а еще с длиннющими руками, свисающими до самой земли. Явись такое страшилище наяву — не узнал бы родного брата отца. Но во сне Данут четко понимал, что это его дядька и он на самом деле орк, питающийся мясом мертвых врагов. Человеческим мясом. Потом была Тина. Любимая девушка, одетая в белое платье, стояла на носу странного судна — узкого и длинного, с одним рядом весел по каждому борту. Корабль был не похож ни на рыбацкие суда, ни на торговые посудины, на которые Данут успел наглядеться. Если с чем—нибудь сравнивать, то незнакомый корабль был похож на ласточку. Юноша побежал к невесте, пытаясь обнять ее, но Тина, лукаво улыбнувшись, сбежала с корабля и помчалась по морю, словно была не девушкой, а пеной или легким ветерком.

«Не волнуйся, — сказал, откуда—то взявшийся, Шумбатар. — Сейчас мы ее догоним. Надо только слегка приподнять».

— Берем... — услышал Данут, просыпаясь.

Он почувствовал, что его куда—то несут, укладывают на твердую поверхность и начинают раздевать.

Данут лежал на животе, было ужасно неудобно, но он понял, что его занесли в какую—то палатку, прямо на голую землю. К тому же, мокрую и холодную, отчего юноша сразу же начал мерзнуть.

— Оставьте нас.

Голос был тихий, но в нем ощущалась такая сила, что Дануту самому захотелось встать и уйти. Или выползти.

«Наверное, это орочьий шаман, — грустно подумал Данут. — Сейчас он начнет вызывать духов. Пока они соберутся, я тут загнусь от холода».

— Если умрешь — выкажешь свою слабость. Хочешь умереть — умирай.

«Он что, мысли читает? — насторожился Данут. — Хотя, какая мне разница, если умру?»

Поразмыслив, насколько хватило сил, парень понял, что мысли шаман не читает, просто все совпало. А духи орков вряд ли помогут человеку. Решив, что он сейчас все равно умрет, парень успокоился и, даже перестал мерзнуть.

— Хорошо, — с удовлетворением отметил шаман. — Ты стал теплее. Сейчас терпи, потому что будет очень больно. Если вытерпишь, будешь здоровым. Возьми...

Шаман вложил в рот юноши палку. Зажимая ее в зубах, Данут ощутил во рту терпко—горький вкус черемухи и, мысленно порадовался, что ему сунули не еловую или не осиновую. А потом ему стало не до вкуса, потому что в спину ударила такая боль, что хотелось потерять сознание или умереть.

Но умереть или потерять сознание не удалось. Проклятый шаман копался в его спине, ковырялся в ранах — и, не иначе, что его пальцы были из раскаленного железа! Данут хотел кричать, извиваться от боли. Даже простой стон показался бы ему счастьем. Но крик погасал где—то внутри, в горле, а стоны, уткнувшись в терпкую горечь черемухи, превращались в глухое рычание.

— Вот и все, — услышал парень удовлетворенный голос. — Я соединил разрезанные ткани твоего тела, а ткани своей души ты должен соединить сам.

Данута начал бить озноб и он плохо себе представлял, какие ткани души он должен соединить? Да что там! Парень вообще плохо понимал, а что такое душа!

— Спи,