Кто-то трясет меня, чтобы разбудить.

– Трис! Вставай!

Я не спорю. Спрыгиваю с кровати и позволяю человеку тащить меня за руку к двери. Бегу босиком, а под ногами не слишком-то ровно. Прищурившись, пытаюсь понять, кто меня схватил. Кристина. Она едва не выдергивает мне руку из сустава.

– Что случилось? – спрашиваю я. – Что происходит?

– Заткнись!

Мы бежим к Яме, в моих ушах стоит шум реки. Последний раз Кристина вытаскивала меня из постели, чтобы привести к телу Ала, которое доставали из ущелья. Я сжимаю зубы и стараюсь не вспоминать об этом. Второй раз такого случиться не может. Не должно.

Я начинаю хватать ртом воздух. Кристина быстрее меня. Мы несемся по лестнице через проем в стеклянном полу Спайра. Она шлепает ладонью по кнопке лифта, запрыгивает внутрь раньше, чем двери успевают открыться полностью, и затаскивает меня внутрь. Жмет кнопку самого верхнего этажа.

– Симуляция, – хрипит она. – Не со всеми, только… с немногими.

Упершись ладонями в колени, она тяжело дышит.

– Один из них что-то сказал про дивергентов.

– Сказал? – переспрашиваю я. – Под воздействием симуляции?

Она кивает.

– Марлен. И голос будто не ее. Слишком… монотонный.

Двери открываются, и я бегу следом за ней к двери, на которой написано «ВЫХОД НА КРЫШУ».

– Кристина, зачем? – спрашиваю я.

Она не отвечает. Лестница пахнет старой краской. На бетонных стенах граффити лихачей, черным цветом. Эмблема Лихачества и инициалы. РГ+НТ, БР+ФХ. Инициалы пар, которые, возможно, уже состарились или расстались. Я прикасаюсь рукой к груди, чтобы ощутить биение сердца. Такое быстрое – удивительно, что я вообще еще дышу.

Ночной воздух холодный, по коже на руках идут мурашки. Глаза быстро привыкают к темноте, и я вижу три силуэта, стоящих на парапете лицом ко мне. Марлен, Гектор, еще кто-то мне неизвестный. Девочка из Лихачества, лет восьми, с прядями, выкрашенными в зеленый цвет.

Они стоят неподвижно, хотя дует сильный ветер, который треплет им волосы. Одежда хлопает на ветру, но они не шевелятся.

– Просто слезьте с парапета, быстро, – говорит Кристина. – Не делайте глупостей. Давайте…

– Они тебя не слышат, – тихо говорю я, направляясь к ним. – И не видят.

– Надо одновременно прыгнуть на них. Я поймаю Гека, ты…

– Мы рискуем столкнуть их с парапета. Будь рядом с девочкой, на всякий случай.

Она слишком юна для такого, думаю я, но даже не нахожу сил сказать. Тогда получится, что Марлен достаточно взрослая.

Я гляжу на ее глаза – они пусты, как раскрашенные камни или стеклянные шары. У меня ощущение, что эти шары проскакивают мне в горло и опускаются в желудок. Тянут меня вниз. Марлен никак не стащить с парапета.

Наконец она открывает рот и говорит:

– У меня послание для дивергентов.

Голос невыразительный. Симуляция управляет ее голосовыми связками, но не может окрасить голос человеческими эмоциями.

Я перевожу взгляд с Марлен на Гектора. Мальчика, который так боялся меня из-за того, что ему мать наговорила о дивергентах. Линн, наверное, у кровати Шоны, надеется, та очнется и сможет двигать ногами. Линн не переживет потери Гектора.

Я подхожу ближе, чтобы выслушать послание.

– Это не переговоры, а предупреждение, – заявляет симуляция ртом Марлен. – Раз в два дня такое будет случаться, пока один из вас не придет к эрудитам.

Марлен делает шаг назад, и я бросаюсь вперед. Не к Марлен, которая однажды дала Юрайе сбить пончик с ее головы пулей ради забавы. Которая собрала мне охапку одежды и всегда улыбалась, встречая меня. Нет.

Марлен и девочка-лихачка шагают с крыши, а я прыгаю к Гектору.

Хватаюсь, за что попало. За руку, рубашку. Обдираю колени о жесткую кровлю. Вес Гектора тянет меня к краю. У меня маловато силы, чтобы поднять мальчика.

– Помоги, – шепчу я, поскольку на большее нет сил.

Кристина рядом. Она помогает мне втащить обратно на крышу обмякшее тело Гектора. Его руки беспомощно болтаются. В полуметре на крыше на спине лежит маленькая девочка.

Симуляция прекращается. Гектор открывает глаза, они живые, не пустые.

– Ого, – удивляется он. – Что происходит?

Девочка начинает плакать, и Кристина наклоняется к ней, говоря с ней мягким, утешающим голосом.

Я встаю. Меня трясет с головы до ног. Осторожно подхожу к краю и гляжу вниз. Улица внизу освещена плохо, но я вижу силуэт Марлен на тротуаре.

Дышать? Какое там.

Я отворачиваюсь и слышу только биение пульса в ушах. Рот Кристины движется, но я не обращаю внимания. Иду к двери, спускаюсь по лестнице, бреду по коридору к лифту.

Двери закрываются, и я падаю, как только что рухнула вниз Марлен. Я решила не спасать ее. Я кричу и рву на себе одежду. Горло сразу же пересыхает, на руках, там, где я промахнулась мимо ткани, царапины. Я продолжаю орать.

Раздается звонок, и лифт останавливается. Двери открываются.

Я расправляю рубашку, приглаживаю волосы и выхожу.

У меня послание для дивергентов.

Дивергент – это я.

Это не переговоры.

Верно.

Это предупреждение.

Я понимаю.

Каждые два дня, пока один из вас не придет к эрудитам…

Я приду.

…будет случаться такое.

Такого больше не будет.

Я продираюсь сквозь толпу у ущелья. В Яме шумно, но не потому, что рядом река. Я хочу найти тихое место и бреду в коридор, ведущий к спальням. Я не хочу слушать речь Тори в честь Марлен, находиться среди лихачей, кричащих и прославляющих ее жизнь и ее отвагу.

Утром Лорен сообщила, что мы пропустили несколько камер наблюдения в спальнях неофитов, где ночевали Кристина, Зик, Лорен, Марлен, Гектор и Ки, девочка с зелеными прядями. Так Джанин выяснила, кто из них подчиняется симуляциям. Я не сомневаюсь, она выбрала самых молодых лихачей, чтобы их смерть произвела наибольший эффект.

Я останавливаюсь в незнакомом коридоре и прижимаюсь лбом к стене. Камень шершавый и прохладный. Позади вопят лихачи, их приглушенные голоса доносятся даже сюда.

Слышу, как кто-то подходит, смотрю в сторону. Кристина, в той же самой одежде, что и ночью. В полуметре от меня.

– Эй, – говорит.

– Я не в состоянии чувствовать себя виноватой еще больше. Оставь меня, пожалуйста.