Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно, неужели и она, бывшая слушательница литературных курсов Бориса Заходера, бывавшая в нашем доме, посмеет, подобно другим проходимцам от литературы, нарушить границы приличия или хотя бы профессионального братства, составляющего основу культуры?
Сколько вариантов уже «наваляли» бойкие переводчики. Если бы это были самостоятельные работы! Я так и вижу, как они усаживаются за стол, положив слева книгу «Винни-Пух и все-все-все», а справа «Winnie-the-Pooh and The House at Pooh Corner», начинают сравнивать, придумывать, чем и как заменить слова Заходера, «чтобы и волки были сыты, и овцы целы». Тон рассказа, найденный Заходером, кажется им подходящим, поэтому он не претерпевает у них изменений. Пятачка, чтобы не заимствовать впрямую, назовем Хрюкой. Что делать с песенками? Можно назвать как у Милна — «шум». Однако хочется сделать как у Заходера, но чтобы никто не упрекнул их в плагиате, они придумывают «бубнилки» (как остроумно заметил сам Заходер, «здесь на авторство я не претендую…»), что, однако, является прямым плагиатом самого приема. Переводчики, пытаясь оправдаться, называют это «не позаимствовали, а именно „употребили“, хотя и вслед за Вами, поскольку логика литературного перевода не допускала… иного варианта без очевидной потери его качества».
Не могу не согласиться с убеждением переводчиков, что все эти досадные «совпадения» не являются творческими заимствованиями. Заимствования творческими не бывают. Это называется иначе. (Из письма Бориса Заходера от 5.09.2000 директору издательства, в котором вышел пресловутый перевод.)
Известно, что читатели обожают традиции. Я помню, Борису очень хотелось назвать «Алису» «Алькой» или, на худой конец, «Алиской» и страну назвать, например, не «страной чудес», а «Вообразилией». Но, понимая, что читатели не смирятся с таким произволом, он оставил традиционное название. Я знаю таких читателей, которые, впервые прочитав в детстве самое первое издание «Винни-Пух и все остальные», не могут смириться со сменой названия, тоскуют о старом, а рисунки Алисы Порет предпочитают другим.
Для тех же, кто познакомился с Винни-Пухом сначала по мультфильму, нет ничего дороже медведя, который скорее похож на картофелину, чем на традиционного мишку, любимца людей старшего поколения: остроносого, с горбинкой на хребте, плотно набитого опилками, — такого тяжеленького. Сейчас, увы, не найдешь медведя, у которого в голове опилки, все больше поролон.
Так что, купив чаду любимую книгу своего детства, где авторство переводчика закамуфлировано (таких переводов два), родитель обнаружит в ней такие перлы: «он с важным видом продолжил прогулку по лесу, что-то гордо побубнивая себе под нос». Вместо знакомой песни «Я Тучка, Тучка, Тучка, а вовсе не медведь» — гордо побубнивающий медведь поет песню «гордой тучки»: «Как приятно тучкой быть, / В синем небе гордо плыть», «даже маленькая тучка гордо так себя несет» (что ждать от поролона в голове?). Словом, «бормотуха под видом Винни-Пуха», как сказал один острослов.
«Люди! Поднимайтесь на защиту Пятачка и Пуха! Наш ответ супостатам: Воры! Злодеи! Уроды! Ваши звери — не той породы!» — такой клич послал по Интернету 3 марта 2000 года в выпуске ВЕСТИ один из поклонников, назвав «корявым» очередной перевод книги.
В 2000 году отмечался юбилей русского Винни-Пуха: сорок лет тому назад, 13 июля, было подписано к печати первое издание сказки о Винни-Пухе. Еще здравствующий Борис Владимирович получил поздравления от близких людей, но официально никто, как говорится, «не почесался». Но вот в первых числах декабря 2001 года в мире отметили 75-летие английского Winni, и радио, и телевидение, называя его Винни-Пухом, именем, которое дал ему его приемный отец, заволновались. Были разные мысли у корреспондентов, но ни один из них не сказал ничего о Заходере и нашем, хоть и скромном, юбилее, который, вероятно, для русской словесности важнее. Мне в эти дни позвонили с просьбой дать интервью для городского телевидения. Я не отказалась, но говорила совсем не о том, о чем они хотели услышать, а о том, что сейчас написала. Хотелось бы праздновать день рождения русского Винни-Пуха. День 13 июля неудобен, так как лето, школьные каникулы. Может, подойдет день рождения его приемного отца — 9 сентября?
И последнее, что бы я хотела добавить в эту главу.
Перебирая бумаги на письменном столе Бориса Владимировича, я отложила в сторону три листа. Два из них — черновые рукописи. Очень торопливый, неразборчивый почерк, со множеством поправок и исправлений, — варианты перевода «завещания» Милна, видно, что Борис искал наилучшие слова. Там же даты рождения и смерти Милна (1882–1956) и Шепарда (1879–1978) и кое-какие сведения из творческой биографии последнего. На третьем листе, напечатанном на принтере, два рисунка и текст, тоже не окончательный, так как и там есть рукописные исправления и помарки.
Милну так нравились рисунки Шепарда, что он написал на экземпляре книги такие стихи:
Когда умру —
Пусть украсят
Надгробный камень мой
Два рисунка:
Со стр. 116
И сто шести-де-ся-той.
Св. Петр, решив, что мною создана
Эта сказочная красота,
Сам распахнет предо мной
Небесные врата!
Когда встал вопрос о памятнике на могиле Бориса Заходера, мы с друзьями решили, что, видимо, неспроста эти листочки лежали так долго, до последнего дня, на самом виду. Он мне их показывал, даже просил совета, как лучше написать — Апостол Петр или Святой Петр. Показывал друзьям. Словом, его что-то волновало в них.
Я знаю, что к памятникам у него отношение было скорее творчески-юмористическое. Когда он бывал на кладбищах, то невольно обращал внимание на курьезные надписи и даже запомнил некоторые, вызвавшие улыбку. Он нередко вспоминал такую: «Здесь покоится отличник боевой и политической подготовки». Или: «Юрочка Пресняков прожил 5 лет, не получив в этой жизни никакого удовольствия».
Мы долго думали. О надписи на надгробье не могло быть и речи, разве что стихи. Не буду томить читателя, скажу только, что мы, впоследствии уже вместе со скульптором Андреем Наличем, решили выгравировать на камне один из рисунков Шепарда, чтобы поклонники писателя и поэта Бориса Заходера, подойдя к его могиле, не загрустили, а улыбнулись, узнав удаляющихся в сторону заходящего солнца его сказочных друзей.
IX
Писательница из Кувшинова и другие писатели
Иллюстрацией — без моих комментариев — отношения Бориса Заходера к одаренным людям может послужить история, продолжавшаяся более двух лет, отнявшая у писателя немало времени и духовных сил, — и это тогда, когда он сам хватался за любую работу, чтобы расплатиться с долгами (прошло