Если бы кто-нибудь в этот миг посмотрел Анпилогову в лицо, то мог бы его и не узнать – следователь так преобразился, изменился в предчувствии победы, что и в самом деле его можно было и не узнать.

Одухотворенность!

Охотничий азарт!

Нетерпение!

Если бы пренебрегшая им женщина, а у каждого из нас достаточно пренебрегших нами женщин, так вот, если бы такая женщина в эту минуту посмотрела на него, она бы изменила свое к нему отношение, она бы осознала и убедилась, и спохватилась! Поняла бы, что есть полная дура, такая дура, такая дура, каких еще и свет не видел.

Да, Анпилогов в эти минуты был прекрасен.

А чего дурака валять, в ожидании победы мы все становимся прекрасными, нам бы вот только почаще победы, нам бы вот только посокрушительнее эти победы, и чтоб подольше они тянулись, подольше, ребята.

День для Анпилогова оказался чрезвычайно насыщенным. В ожидании Долгова он попробовал было опять пробормотать слова Вертинского, но они уже не шли, они уже не отражали того состояния, в которое впал Анпилогов Иван Иванович. Упала на террасу тень, – произнес он вслух, но уже каким-то слабым голосом, в котором не было ни огня, ни жажды схватки. И сами собой подвернулись другие слова... «И в воздухе сверкнули два ножа... Пираты затаили вдруг дыханье... Все знали атамана, как вождя... И мастера по делу фехтованья...»

– И в воздухе сверкнули два ножа, два ножа, – повторил Анпилогов и улыбнулся потрясающей своей улыбкой, показав пространству зубы необыкновенной белизны. Да, ребята, анпилоговские зубы казались искусственно заточенными, будто по утрам он чистил их не щеткой, а напильником.

Пришел Долгов.

– Здравствуйте, Иван Иванович, – проговорил он от двери, не решаясь переступить порог.

– Я вас приветствую! – радостно произнес Анпилогов. – Входите! Располагайтесь! Рассказывайте!

– О чем?

– А вообще!

– С вами интересно разговаривать, Иван Иванович, – смутился Долгов.

– Да я вообще ничего еще мужичок! – подхватил Анпилогов. – Кстати, вы слышали такую песню... И в воздухе сверкнули два ножа, два ножа... Слышали?

– Приходилось. Только давно это было... Он молча защищался у перил, а в этот миг она его любила... Погиб пират, заплачет океан... И ветер дул в распахнутые двери...

– Вот! Это самое сильное! И в воздухе сверкнули два ножа... А ветер дул в распахнутые двери... Снимки принесли?

– Может, многовато, – Долгов вынул из сумки пачку стандартных цветных снимков.

– В нашем деле слишком много не бывает ничего. Общие планы меня не интересуют... Давайте крупняки.

Через пятнадцать минут на столе Анпилогова в красочном хороводе лежали десятка два снимков, на которых были запечатлены долговские друзья, знакомые, соратники и сотрудники.

А все-таки Епихин был дурак. Позер и придурок.

Ну, не мог, не мог он ни на минуту забыть, как хорош собой, какая у него легкая походка, какой у него красивый костюм, как он может изысканно, другого слова и не подберешь, как он может изысканно присесть к столу, этак бочком, забросив ногу на ногу и поставив локоток на стол и при этом чуть поигрывать носком блестящей своей остроносой по нынешней моде туфельки из натуральной темно-коричневой кожи испанского производства. Да, и не забудьте носки – тонкие, облегающие, в тон костюму и коричневой коже туфель!

Ни за что не узнали бы его Михась и Алик на плохоньких, слабеньких, да чего уж там, бездарных снимках Долгова, если бы Епихин не сидел так за столом в стеклянной выгородке ангара.

И Михась, уже который раз просмотрев снимки и не увидев на них ни одной знакомой физиономии, уже готов был отодвинуть от себя пеструю пачку...

Но его остановил Алик.

– Послушай, – сказал Алик. – А не кажется ли тебе, что вот этот хмырь, который так шикарно расположился у стола... У меня чувство, что где-то я его видел...

– Прошу, – Анпилогов протянул Алику толстую лупу в бронзовой окантовке и с тяжелой бронзовой ручкой, покрытой мелкой насечкой, чтобы лупа в ответственный момент, а этот момент был ответственным, так вот чтобы лупа в такой момент не выскользнула из дрогнувших пальцев, благодаря чему преступник остался бы неузнанным и неразоблаченным.

А поскольку лупа не выскользнула из вспотевших пальцев Алика, то преступник оказался узнанным. Алик долго всматривался в улыбчивую физиономию Епихина, которая на снимке по размеру была не больше канцелярской кнопки. Потом резко отшатнулся от стола и придвинул к Михасю и снимок, и лупу.

– Посмотри на него внимательней, – сказал Алик. – Не хочу тебе подсказывать, но...

– Это правильно! – подхватил Анпилогов. – Пусть сам узнает, сам догадается... Да, Михась?

Михась не отвечал. Направив лупу на фотографию, он впился глазами в лицо человека, боком сидящего у стола, человека, закинувшего ногу на ногу и поставившего локоток на стол таким манером, чтобы изловчиться еще и щечку подпереть пальчиками с ухоженными ногтями...

И наконец наступил момент, когда Михась точно так же, как Алик, откинулся на спинку стула, взглядом своим уставился в пространство анпилоговского кабинета.

– По-моему, мы думаем об одном человеке, – произнес Михась.

– Ага! – воскликнул Анпилогов. – Значит, все-таки сверкнули два ножа?!

Несмотря на загадочность слов, произнесенных Анпилоговым, Михась сразу понял их значение и ничуть не удивился. Он еще раз сквозь лупу взглянул на снимок, легко взглянул, будто никаких сомнений уже не было, просто из любопытства или добросовестности решил убедиться в своей правоте.

– Это он, да? – спросил Алик.

– Конечно, – Михась наконец улыбнулся широко и даже как-то обескураженно. – Вообще-то мы давно должны были догадаться... Вот откуда он знает мой номер телефона... Мы же с тобой звонили от Фатимы и орали как полоумные...

– И деньги у нас не всегда были...

– Потому он и угощал, потому и с долгом не торопил... Видишь, как все стыкуется.

– Может быть, вы и со мной поделитесь? – напомнил о себе Анпилогов.

– Поделимся, Иван Иванович, поделимся... С этим хмырем мы частенько сталкиваемся у Фатимы... Он тоже забегает туда хлопнуть кружку пива. Там он и вышел на нас... Записал номер моего мобильника, вышел на меня. А о том, что у нас постоянный напряг с деньгами – у Фатимы все знают... Все стыкуется, Иван Иванович... Но мы с ним поговорим по душам...

– Упаси боже! – заорал во весь голос Анпилогов. – Ни в коем случае! Никаких поползновений в его сторону! Все продолжается, как продолжалось до сих пор!

– Не понял? – сказал Михась.

– Доказательства! Ребята, а доказательства?! С чего вы взяли, что это он вам заказал убийство? Он заглядывает к Фатиме? Ну и что? Он где-то общается с жертвой, над которой вы должны совершить смертоубийство? Ну и что? Почему вы решили, что это он вам дал кучу денег?! Ведь дал? – вкрадчиво спросил Анпилогов, перейдя на шепот. – Дал?