Выждав несколько минут и уверившись, что «благодарныежильцы» удалились на безопасное расстояние, Надежда выскользнула в коридор иподошла к лифту. Она выяснила, что редакция «Балтийских ведомостей» расположенана четвертом этаже и нажала соответствующую кнопку.

Коридор четвертого этажа больше всего напоминал сумасшедшийдом накануне ревизии.

По нему во все стороны носились взмыленные сотрудники свыпученными от озабоченности глазами. Периодически они хватали друг друга заруки и истерически вскрикивали:

— Когда будет материал для четвертой полосы? Или…

— Сколько строк в завтрашнем номере освободить под твоюврезку? — или еще что-нибудь такое же, на взгляд Надежды, бессмысленное.

Во всем этом газетном муравейнике было только одно место,где местные сумасшедшие на какое-то время затихали: площадка рядом с урной вконце коридора, над которой красовалась табличка «место для курения». Здесьсотрудники редакции на какое-то время замирали, торопливо выкуривали сигарету,затем замечали несущегося по коридору коллегу и бросались на него, как орел нарябчика, с боевым кличем:

— Ты когда, наконец, сдашь свою статью?!

Надежда Николаевна, лавируя среди стремительно проносящихсягазетных орлов, пробилась к месту для курения и сразу же обнаружила тамнесколько полноватую, коротко стриженную девицу без общего для всех газетчиковбезумного блеска в глазах. Девица докуривала тонкую коричневую сигаретку исобиралась выкинуть окурок, когда Надежда возникла рядом с ней и протянулаоткрытую пачку «Вог».

В принципе, Надежда Николаевна давно уже бросила курить,вняв бесконечным предупреждениям Минздрава, но иногда нарушала свой обет,поскольку ничто так не способствует разговорчивости, как совместно выкуреннаясигаретка. Вот и сейчас, по дороге в редакцию, она запаслась пачкой приличныхсигарет.

Девица благодарно кивнула и оглядела Надежду изучающимвзглядом.

— Из бухгалтерии? — спросила она наконец, выпустивв потолок аккуратное облачко дыма.

— Не совсем, — уклончиво ответила Надежда, —вот устраиваться пришла, да только мне сказали, тут народ ужасный работает…

— Врут, — односложно отозвалась девица. — Ктоэто сказал? Психи — это да, все как один, ну вы и так видите, а так — ничего,народ неплохой, работать можно.

— А у меня соседка здесь работала, так говорит — ееодна девица чуть живьем не съела, Горностаева, — не знаешь такую?

— О! Горностаева — это да! — Девица выразительноокруглила глаза. — Эта могла сожрать! Причем живьем и без горчицы! Датолько вы не волнуйтесь, Ирки уже нету, она ушла. Уволилась.

— Как же так? — Надежда Николаевна изобразилаудивление. — Обычно такие, зубастые пираньи, всех остальных выживают, асами стоят на смерть, уволить их можно только посмертно…

— Правильно мыслите, — одобрила девица, —только Горностаева, она ведь с повышением ушла, а вообще история была та еще…

Надежда изобразила пристальное внимание, и ее новая знакомаяохотно приступила к рассказу:

— Ирка Горностаева пришла к нам из «Петербургскоговестника», это такая маленькая, нищая, зачуханная газетенка с тиражом полтораэкземпляра. А до этого «Вестника» она вообще в какой-то заднице работала,где-то в медвежьем углу. Там читатели — три коровы и одна овца, так что самипонимаете, как она должна была рваться в большой город! А гонору при этом в ней— как будто только вчера из Нью-Йорка прилетела и до нас в «Тайме» вкалывала!Правда, надо признать — писала она неплохо, хлестко и выразительно, и еще у нееудивительное чутье на скандал было. Наверное, потому, что сама прирожденнаяскандалистка.

Она и из «вестника» к нам тоже на волне скандала приплыла —напечатала какую-то острую статейку, которую заметил наш главный. Правда,что-то там было с той статьей не так — то ли она не проверила факты, то линикаких фактов и вообще не было, но кого это интересует?

Важно, что был скандал, а для газеты скандал — это все, это— тираж и интерес читателей…

В общем, взял наш главный Горностаеву, а сам, как назло,укатил в отпуск на Багамы. Ну она тут и развернулась на оперативном просторе!Каждому в редакции успела на любимую мозоль наступить! А когда ее пыталисьввести в оглобли, она всем нагло отвечала: меня Иван Альбертович взял, иникому, кроме него, я не подчиняюсь!

Короче, все уже не могли дождаться, когда главный вернется.А он обычно больше двух недель никогда не отдыхал, а тут на целый месяцоторвался. Вот и поимел через это полный комплект неприятностей!

Девица выпустила в потолок очередное облачко, отдаленнонапоминающее летающую тарелку, и продолжила:

— В отсутствие главного Горностаева никому отчета недавала, и никто не знал, чем она занимается. Когда начальник отдела, ЗахарСамсонович, подходил к ней с вопросами, она отвечала, что проводитжурналистское расследование, и с результатами его своевременно ознакомит. И какраз перед возвращением главного притащила она наконец статью. Захар в это времяулетел в Нижний Новгород, а ответственным выпускающим остался Славик Сеточкин.Он парень хороший, но не боец, и когда на него Горностаева наехала, не смоготбиться. Короче, пошла статья в номер. Наутро газета вышла — и у всех, кто вкурсе, началась нервная почесуха. В общем, наша скандалистка тиснула материалпро то, что большой благотворительный фонд содержится на средства известногоуголовного авторитета и занимается тем, что отмывает для него деньги…

— А что, разве такого не бывает? — поинтересоваласьНадежда.

— Очень даже бывает, — девица смерила еенасмешливым взглядом, — да только тот авторитет, про которого онанаписала, — на минуточку — учредитель нашей газеты! Главный, когдавернулся, — чуть от страха не окочурился!

Побежал к авторитету прощения просить, еле отмазался! СЗахара стружку неделю снимали, а потом его убрали из начальников, СлавикаСеточкина оставили курьером, а Горностаева, как всегда, — ушла соскандалом, хлопнула дверью и тут же устроилась на двойную ставку в «Невский курьер»!

— Это что — крупная газета? — спросила Надежда.

Девица посмотрела на нее с таким выражением, как будто усобеседницы на голове неожиданно выросли ветвистые оленьи рога.

— Спрашиваете! Самая крупная в городе…

Хотела бы я туда попасть! Но приличному человеку туда непробиться, а вот скандалистка и стервоза вроде Горностаевой мигом устроилась!

«Впрочем, это ей не принесло счастья», — подумалаНадежда, вспомнив, как закончилась журналистская карьера Ирины.

Она докурила сигарету, поблагодарила свою собеседницу иотправилась восвояси. Здесь ей делать было больше нечего — неусидчиваяжурналистка не в этой газете закончила свой трудовой путь.

Повторяя вслед за Ириной Горностаевой ее служебный путь,Надежда Николаевна весьма наглядно могла убедиться в быстром и неуклонномкарьерном росте покойной журналистки.