собою только отвердевший индивидуальный дух», — писалось в одной из статей (Райнов, 1907–1923, с. 11). Народ усваивает то, что создано талантами.

В предреволюционные годы в Московском университете был введен курс этнической психологии. Читал его философ-гуссерлиа-нец Г. Г. Шпет. В 1917 г. он поместил в журнале «Психологическое обозрение» свою статью об этнической психологии, а в 1927 г. опубликовал книгу о предмете и задачах этой науки под заглавием «Введение в этническую психологию», написанную в 1916 г., потом он внес в нее лишь комментарии к иностранной литературе, вышедшей в годы войны. Книга Шпета, хотя и была издана в советское время, целиком относится к буржуазной науке предреволюционной России. Лишь замечание автора в предисловии, написанном в 1926 г., о том, что изучение национальных меньшинств обращает науку к этнической психологии, позволяет понять причину выхода труда в те годы, когда начинала создаваться марксистская психология.

Шпет опубликовал только первый выпуск книги — введение, предмет и метод этнической психологии. Однако по своему содержанию эта работа представляет и критическое, обобщенное изложение состояния этнической психологии, и утверждение положений о главных линиях развития этнической психологии как части, раздела социальной психологии. И тут Шпет высказывает ряд существенных мыслей.

Когда Шпет подводит некоторые итоги развития этнической психологии за прошлый век и характеризует ее состояние в первые десятилетия нового века, речь идет не только, вернее, не столько о русской науке, сколько о немецкой психологии, так как она прочно укрепилась в области психологии народов и претендовала на ведущее место. Новые психологические теории, зародившиеся на рубеже веков и в первые десятилетия нового века, развивались в пределах общей психологии и не получили применения в этнопсихологии. В этих условиях психология народов Вундта заняла господствующее положение, проникла в другие науки. Ею пользовались лингвисты, филологи, литературоведы, искусствоведы, правоведы, соблазненные надеждой найти в ней методологические принципы, которыми можно воспользоваться в своих науках. Вундтовская психология народов никак не отказывалась от намерений, идущих от Штейнталя, найти психологические основы решения социальных проблем. Книга Шпета — свидетельство того, что авторитет Вундта не был столь высок и безусловен в России, как то стремились представить такие ведущие психологи идеалистического направления, какими были Н. Я. Грот и Г. И. Челпанов. Г. Шпет критиковал основные положения вундтовского учения о народной психологии. Он оценивал его как волюнтаристическую реакцию против гербартианства, справедливо замечая, что такая подстановка не меняет исходных положений всей концепции народной психологии, идущей от Штейнталя. Критикуя Вундта, Шпет все же считал, что линию этнической психологии следует вести от Штейнталя через Вундта к современности. Французских социологов и американских социальных психологов он не затрагивал.

Что же привлекает Шпета в этом направлении, что он считает нужным удержать в науке? Это — представление о коллективности и роли языка в формировании психологической общности, о взаимоотношении культуры с психологической характеристикой народа. Трудность состоит в том, чтобы выделить собственно психологическое содержание в этих проблемах, поскольку коллектив может подлежать социологическому исследованию, язык — лингвистическому, культура — этнологическому. При этом поиск психологического содержания имеет своей целью найти нечто, соответствующее психологии, присущей общности людей, а не индивида. Народная психология не есть продолжение индивидуальной. И в определении их взаимоотношения может лежать ключ к решению задач этнической психологии.

Новый смысл для Шпета заключается в понимании под духом народа коллективного начала. Он отказывается от понятия коллективности со значением массы или множества потому, что тогда не учитывается взаимодействие членов, которое составляет особенность коллектива. Изучение массы в противоположность принятым взглядам Шпет включает в задачу индивидуальной психологии, ей надобно рассматривать их как некоторые состояния индивидуальной души. Признавая предметом психологического исследования коллективное единство, Шпет уточнял, что такое единство можно понимать по-разному: во-первых, как взаимодействие, результатом которого являются продукты духа в виде языка, религии, народного творчества и т. д. Тогда предметом изучения оказываются не психологические процессы, а их объективные результаты. Во-вторых, коллективное единство ищут в общности или сходстве психических процессов индивидов, объясняя это сходство сходством или общностью внешних условий жизни. Шпет дает свое толкование. Коллектив является субъектом совокупных действий, а по своей психологической природе совокупное действие есть не что иное, как «общная субъективная реакция коллектива на все объективно совершающиеся явления природы и его собственной социальной жизни и истории» (Шпет, 1927, с. 10). Субъективная реакция представляет собой в данном случае общное переживание. Шпет настойчиво стремится к психологической характеристике коллектива как предмету изучения психологии. В других качествах коллектив изучает социология.

События действительности проходят перед людьми, вызывая переживания. В этих переживаниях по отношению к данной сфере языковых, религиозных, политических и прочих событий каждый из индивидов является репрезентантом определенной реагирующей группы, каждый отражает в себе коллективность самой группы, так как находится с ее членами в более или менее близком контакте, испытывает на себе влияние группы. Член группы несет «духовную коллективность» — традиции, предания, систему духовных сил, определяющих настоящие переживания индивида. Личные переживания предопределяются всей массой апперцепций, составляющих коллективность переживаний его рода — современников и предков. Совокупность этих переживаний Шпет и обозначает как духовный уклад.

В духовное состояние группы в данном месте и времени войдут отчасти состояния различных индивидов. По предмету, определяющему душевные переживания, это будет социальная психология, и только в отношении к ней определяются место и предмет как исторической, так и этнической психологии. Психологическому исследованию подлежат переживания коллектива, который и будет репрезентантом многих индивидов. Тонкость, как думал Шпет, состоит в том, что переживания можно исследовать лишь соотносительно предмету переживания, но как только совершается подстановка вещей, на месте переживаний мы начинаем видеть в социальном предмет психологии и описание быта принимается за этническую психологию. Этнической психологии следует изучать переживания людей, вызванные

социальными явлениями. При индивидуальном различии людей у них есть типически общее в переживаниях как откликах на происходящее перед их глазами, умами и сердцем в коллективе, в его социальных условиях в отношении к духовным ценностям человечества. Типическое и общее отношение к объективному существует как переживание коллектива, вкладываемое в определенный репрезентант народа — сословия, касты, группы. Здесь находит свой собственный объект социальная и этническая психология. Шпет, как мы видим, выделяет этническую психологию из социальной.

В качестве особой проблемы Шпет рассматривает «общное» сознание и предлагает отличать индивидуальное сознание от общного или типического, соборного, которое должно стать самостоятельной сферой исследования. «„Я“ есть „носитель“ не только своего „личного“ сознания, но и „общного“», — писал Шпет (Шпет, 1916, с. 54). Единственное, индивидуальное и общное, типическое, по характеристике Шпета, присуще каждому человеку. «Единственность индивидуального не уничтожается, если мы, заглядывая в его сущность, устанавливаем „типическое“ и изображаем его в ему единственно присущей структуре» (там же).