два предмета концами цепи – они прилипнут к звеньям намертво. Разъединить скованные вещи сможет только хозяин объекта. Или этот, – дворецкий указал на вещицу, подозрительно напоминающую перо, – с номером десять. На первый взгляд, обычное перо, но стоит бросить его на человека, и тот не сдвинется с места, пока владелец не заберет безделицу.

– Интересная вещь, – оценил я. – И сколько таких объектов?

– Покойный Федор Иванович установил, что их было около двух с половиной тысяч.

– И сколько удалось найти?

– Сорок шесть.

Я кивнул, понимая, что в ближайшие два столетия без работы уж точно не останусь.

– Всю жизнь Федор Иванович собирал информацию о таких вещах. Основным источником были слухи и старые байки.

– Надежные данные. – Я усмехнулся, но Мэйхем не оценил моего сарказма.

– Легенды не рождаются на пустом месте, – ответил он. – В основе каждой истории, которая прошла сквозь века, чаще всего есть реальное событие. С годами люди приукрашивали и перевирали ее, превращая в байки, и истории дошли до нас искаженными. Однако если отбросить шелуху…

Он не договорил, но я и без того понял, к чему ведет этот философ.

– И кто их создал?

– Поговаривают, что некоторые предметы принадлежали самому Спасителю. Какие-то изготовили ангелы-отступники, которые возжелали быть равными Богу. Но авторство многих не установлено. Может быть, их создали Старые Боги. Или еще какие-то силы из иных миров.

– Скажи еще из других реальностей, – хмыкнул я.

Мэйхем пожал плечами, словно этот вопрос никогда старика не интересовал.

– А если их уничтожить? – глупо уточнил я. – Зачем хранить в одном месте столь опасные вещи?

– Разрушить объекты невозможно, – просто ответил дворецкий. – Ваш дед перепробовал множество способов. От жерла вулкана до современного пресса. Объект всегда возвращается на свое место. И… – дворецкий задумался, словно бы подбирая нужное слово, – мстит хранителю за то, что владелец им пренебрег.

Я решил выяснить подробности этого свойства артефактов позже.

– А Федор Иванович использовал какие-нибудь очень полезные объекты в работе?

– Нет. Он говорил, что эти вещи, неважно благие или созданные во зло, извращают душу. Превращая обладателя в монстра.

Вот, значит, как.

– Иван знает о профессии деда?

Дворецкий кивнул.

– Мы с ним помогали князю в поисках объектов. Поэтому и остались с вами, когда другие ушли.

– Вы убивали хранителей? – твердо спросил я, глядя в глаза Мэйхему.

– Было дело, – подтвердил дворецкий без тени смущения. – И сдается мне, Оболенский – один из таких хранителей.

– То есть…

– Мне нужно обсудить с вами важный вопрос.

Он поставил на стол проектор. Включил его, и на стене появилось изображение. Я нахмурился и уточнил:

– Ты считаешь, что я не выдержу вида этого урода вживую? Нужна именно запись?

– К нашей удаче, он мертв, – поправил меня дворецкий. – Но дело не в этом. Я присяду?

– Конечно. – Мне стало неловко, что я сам не догадался предложить это старику.

Мэйхем тяжело опустился в кресло.

– Когда мы поместили тело в прозекторскую и пригласили мастера Круглова, чтобы он помог со вскрытием, я не мог не заметить, что ваш друг начал вести себя странно.

– Только не говори, что он стал вежливый. – Я фыркнул.

– Не время для шуток, – строго одернул меня дворецкий. – Когда дверь закрылась, и мы принялись за работу, Виктор стал… нервничать.

– Не самое приятное зрелище, – поежился я.

– Он словно не мог найти себе место. И я предположил, что это происходит из-за присутствия тела. Или потому, что на Викторе остались частицы крови и мозга мутанта.

Я зацепился за последнее слово, не сразу осознав смысл остального сказанного Мэйхемом. А потом понял.

– Его частицы попали и на меня. Точнее, в мою кровь. – Я потянулся к ране на шее, но тут же отдернул руку.

– Верно. – Старик кивнул.

– Насколько это опасно?

– Давайте по порядку. – Дворецкий нажал на кнопку, и изображение вновь ожило. – Итак, это существо родилось человеком. Более того, примерно до двадцати лет оно обитало где-то вдали от болот. На его коже есть шрамы от кнута, родовые татуировки, несколько оставшихся человеческих зубов свидетельствуют о том, что его трансформация не была завершена.

Я смотрел на вскрытие, которое Мэйхем проводил на редкость ловко. Не зря он в юности выезжал на учебу за границу, где много лет занимался медициной.

– Его зубы выпали и на замену им появились эти клыки, которые не настолько крепкие и вполне могут раскрошиться от давления. Вот только они острые. А после потери вырастают заново.

– Какая мерзость. – Я скривился.

– Над передними клыками находятся железы, при укусе из них выделяется токсин, – продолжил старик. – Нам повезло, что после того, как Виктор ушел, мы догадались включить вытяжку и надеть респираторы. Обратите внимание…

Я подался вперед, чтобы не пропустить ничего из происходящего на экране.

– Эта субстанция имеет вязкую консистенцию и проникает при укусе в кровь. Также в ране могут остаться осколки зубов, которые запечатывают в теле жертвы секрецию желез и не позволяют его удалить.

– И в моей шее…

– Вам повезло, – успокоил меня Мэйхем, – яда оказалось недостаточно, чтобы причинить вам непоправимый вред.

– Как он действует?

– Насколько я могу судить, – старик откашлялся, – в нашей лаборатории не так много возможностей, но секрет желез имеет парализующее волю свойство. К тому же он вызывает удушье.

Дворецкий снова кашлянул.

– Ты все же вдохнул эту гадость, – догадался я.

– Так вышло. Но большого вреда я не получил. К тому же выяснил, что токсин крайне восприимчив к ультрафиолету и Силе Света.

– Уж не ты ли был причиной тому, что сюда пришла младшая Юсупова?

– Слухами полнится земля, – не смутился старик, – а про ее Силу шепчутся слуги их дома. Мне пришлось позвонить и намекнуть, что некий юноша в бреду зовет деву с именем на букву «К». Само имя звучит крайне неразборчиво.

– Интриган, – произнес я с восхищением, на что старик довольно улыбнулся.

– Под воздействием светлой Силы Кристины, увеличенной недовольством от того факта, что шептали вы иное имя, лечение прошло идеально.

– Насколько все было плохо? – Я все же потер место укуса.

– Никто не скажет вам точно. Очень жаль, что голова мутанта досталась нам не целой.

– В следующий раз попрошу Виктора отделить ее аккуратнее.

– Это было бы уместно, – согласился Мэйхем без тени улыбки и продолжил: – Органы подверглись изменениям. Печень увеличена, поджелудочная железа на грани распада.

В этот момент камера дрогнула, и дворецкий скривился.

– Тут мне немного поплохело, но я смог закончить начатое, – пояснил он нехотя. – В желудке нашлись водоросли, тина и остатки лягушек…

– Своеобразная диета, – хмыкнул я.

– При этом концентрация желудочного сока была несколько выше человеческой. Именно поэтому мы не сразу