чувствую к тебе что-то, что не поддаётся описанию и словам. Ты – часть моей жизни. Возможно, я никогда и не знала, что это такое – любить. Потому что рядом всегда невидимой тенью маячил ты. Но я очень хочу, понять, как это. И верю, что мне удастся. Если ты не оставишь меня.

– Никогда, – выдохнул он мне прямо в губы, – Я никогда тебя не оставлю. Никогда…

Сразу скажу – между нами ничего не было. Не то, чтобы не хотелось – очень даже наоборот. Но Айзек прямо заявил, что не собирается приставать ко мне до тех пор, пока не сводит хотя бы на одно настоящее свидание. Джентльмен, чтоб его. Услышав его заявление, я только фыркнула и мысленно дала себе слово ломаться минимум до третьего свидания. Ибо нефиг.

Поэтому, мы ограничились поцелуями. Но какими…каждое прикосновение губ словно переворачивало все мои внутренности. Поцелуи Айзека гоняли по моему позвоночнику стаю мурашек, заставляли пальцы подрагивать, а глаза закрываться. От удовольствия. Словно я только что съела целую ложку мёда или сгущёнки. Сладко настолько, что сводит скулы, но слишком вкусно, чтобы отказаться от повторения.

После долгих разговоров, рассказов всего того, что мы пропустили за месяц, с дивана мы как-то незаметно переместились на кровать и лежали там, изучая губы друг друга, знакомясь заново. Это был наш уже неизвестно какой по счёту поцелуй, но чувствовался, как первый, яркий неповторимый. Проводить языком по его губам было особым видом наслаждения, сталкиваться с ним языками – невероятным ощущением. Как если бы я ходила по мокрому песку, а моих ног касались бушующие волны океана. Как если бы мы находились на краю земли, и весь мир принадлежал лишь нам двоим. Будто бы солёный ветер ласкал кожу. Но это были его руки, касающиеся щёк, шеи и плеч.

Кажется, я действительно находилась на краю земли. Шаг – и я в пропасти. Без шанса на спасение. И знаете – плевать.

Поцелуи Айзека были восьмым чудом света. Не иначе. Они чувствовались, как вишня во рту. Тот самый момент, когда перекатываешь спелый плод на языке, пытаясь извлечь косточку, а сок от ягоды стекает по языку в самое горло. Немного кисло, немного горько, но всё равно вкусно. По-особенному. Он был особенным.

Когда утром я распахнула глаза, он по-прежнему лежал рядом – полностью одетый, со взъерошенными тёмными волосами. Одной рукой он лениво подпирал голову, а второй оглаживал мою спину, посылая очередную толпу восхитительных мурашек.

– Доброе утро, – пробормотала я хрипло.

– Привет, – шепнул он,

Его глаза, всегда такие настороженные, теперь пристально всматривались в моё лицо, и я могла только робко улыбаться ему. Вот, что мне в нем нравилось – теперь в этом можно было признаться. Когда он смотрел на меня, он не торопился – он меня впитывал. Это был не тот беглый взгляд, которым скользил по мне Итан. Это был взгляд художника, скульптора – он изучал меня, запоминал меня. И, может быть, в его глазах я действительно была произведением искусства.

– Ты так смотришь, что мне даже жутко, – призналась я тихо.

******

Айзек

Я на её замечание только пожал плечами. А что я мог сказать? Что невероятно счастлив от того, что мог просто лежать рядом с ней? Что всю эту ночь не мог сомкнуть глаз, потому что боялся, что проснусь – и всё окажется миражом.

Но на самом деле, всё было просто – я пытался наверстать. Нагнать все те годы, что просыпался без неё. Засыпал не с ней. Ловил между поцелуями не её дыхание.

Только том, кому очень долгое время приходилось прятать свои чувства, мог понять меня. Понять, каково это – просто открыто смотреть на девушку, которая так волновала сердце. Не запрещать себе. Не твердить постоянно мысленно «Ты друг. Только друг. Она – девушка твоего брата». А просто позволить взгляду говорить о том, что чувствовал на самом деле.

– Я просто очень счастлив сейчас, – признался едва слышно, видя, от моих слов её глаза словно загораются изнутри.

Я помнил её слова. О любви. Она хотела понять, как это – любить. Что же, у меня в этом был богатый опыт. Которым я был готов делиться. Всю жизнь. Только с ней.

Потому что:

– Я очень люблю тебя.

И глаза загораются ещё ярче, прежде чем скрыться за опустившимися веками, а губы изгибаются в улыбке, чтобы потом накрыть мои. Так правильно. Так идеально. Только для меня. Теперь – точно.

Эпилог

Кайл

– Айзек, погоди, куда ты меня тащишь? – спрашивала я, кажется, в десятый раз.

– Ты всё увидишь, – упрямо повторял мой парень.

Господи, прошёл уже месяц, а я до сих пор не могла к этому привыкнуть. Мой парень. Айзек Дэвис. Лучший друг и менеджер. Он по-прежнему работал со мной, рьяно отстаивая мои интересы. Конечно, лейбл предлагал нам работать не вместе, чтобы, цитирую «не лоббировать интересы Кайл только потому, что она твоя девушка и не требовать того, что разорит компанию, лишь бы она была довольна», но мы отказались. В конце концов, Айзек был профессионалом, а я так и не научилась капризничать, как положено разбалованной звезде. Наша работа, по сути, не изменилась. Просто при поездках в другой город мы брали не два, а один номер. Экономия. Лейбл, наоборот, должен быть нам благодарен.

– И всё же – куда мы идём?

Понять, что он задумал, мешала повязка, что прятала мои глаза от мира. Или мир от моих глаз – тут всё зависит от точки зрения.

– Терпение – добродетель, – хмыкнул Айзек.

– Ой, ну тебя, – фыркнула я, – Не тебе говорить о терпении, мистер «может, всё же одного свидания хватит, чтобы уже перейти к десерту?»

Дэвис фыркнул:

– Меня можно было понять – я столько лет ждал, чтобы сделать тебя своей. Так, ладно, мы приехали. Подожди, я сейчас помогу тебе.

Хлопнув дверцей, Айзек помог мне выйти из его машины. С тех пор, как мы начали встречаться, от своего авто и водителя я отказалась – Айзек заявил, что не позволит никому другому возить меня даже в магазин за продуктами. В нём проснулся дикий собственник. Видимо, он действительно долго ждал.

Дэвис вёл меня куда-то, держа за обе руки и негромко предупреждая, если нужно было перешагнуть через что-то или на моём пути появлялась ступенька. Шум улицы стих, вообще все звуки смолкли, и я чётко различала наши шаги в этой тишине. Сколько мы так шагали – непонятно. В темноте чувство времени как-то