– Да уж, ситуация, – протянула она после недолгого молчания.

Я фыркнула:

– И это всё, что ты можешь сказать?

Подруга вскинула руки в защитном жесте:

– Воу, полегче. Я просто пока пытаюсь всё это переварить. Хотя, одно могу сказать точно – чувства Айзека лично для меня секретом не были.

– Что? – ошеломлённо посмотрела я на рыжую, – Он, что, что-то сказал тебе?

– Пффф, нет. Мы с ним, если хочешь знать, кроме как в больнице, и не общались. Если пару фраз можно назвать общением. Просто…я увидела, как он смотрит на тебя. И всё сразу стало ясно.

– И как же он смотрит на меня?

В ожидании ответа я невольно замерла. Словно от того, что скажет Дани, будет зависеть всё моё будущее. Или я, наконец, пойму, насколько была слепа на самом деле.

– Словно ты – весь его мир, – с самым серьёзным выражением лица сказала та.

Я сглотнула образовавшийся в горле комок. Что это было? Нервы? Слёзы? Мой недавний завтрак? Не знаю. Надеюсь, что не последнее.

– Что, прости? – слабым голосом спросила я.

– Ты прекрасно меня расслышала, – отозвалась Дани, – Думаешь, почему я в больнице поняла, что не стоит пытаться подсунуть ему свой номер телефона? Потому что видела, что в его сердце уже живёт другая ведьмочка. Не рыженькая, а весьма такая блондинистая. И которая, оправдывая стереотипы, совершенно не въезжает в то, что ей в руки вручили весьма такое симпатичное сердце.

– Все сердца выглядят одинаково, и симпатичных там нет, – машинально отозвалась я.

– Боги, какая зануда, – закатила глаза рыжая, – Хорошо, вручил свою душу! Нежную и трепещущую. Такое сравнение тебя устроит?

– Дани… что мне делать?

Последний вопрос я почти прошептала. Думала, что подруга не расслышала его, но связь была удивительно хорошей. Либо у Даниэллы был очень чуткий слух.

– Знаешь, у меня на это всегда один ответ. Делай то, что хочешь. Вот только ты как будто сама не понимаешь, чего хочешь, верно?

Я кивнула. Ясности разговор пока не внёс – всё как будто стало ещё сложнее. Я просто в очередной раз убедилась, что была слепой. Все видели, что Айзек влюблён и только я продолжала убеждать всех – и себя в первую очередь – что это у нас просто дружба такая классная. Крепкая. Додружилась, блин.

– Попытайся разложить по полочкам свои чувства, – продолжила Дани, – Это непросто, но, если подумать, и не так уж сложно. Что ты чувствуешь, когда видишь его? Когда думаешь о нём?

– Радость, – тут же ответила я, даже не дав себе времени подумать.

Потому что это было именно так. Что бы не происходило – я всегда была ему рада. Но это было не всё. Облегчение. Спокойствие. Казалось, что наступит Апокалипсис – я смогу его пережить, если он будет рядом.

Счастье. Я была искренне и безоговорочно счастлива всего несколько раз в жизни – и всегда в этот момент Айзек был рядом. Он всегда ассоциировался у меня со счастьем. Он дарил мне его.

– А теперь представь, что его нет, – сказала Дани, – Что чувствуешь?

Я прикрыла глаза, пытаясь нарисовать себе мир, в котором Айзека Дэвиса нет в моей жизни. И не смогла. Потому что сама мысль о том, что его нет, вселила в меня такой ужас, что стало больно дышать. Видимо, эта эмоция отразилась и на моём лице, потому что подруга коротко рассмеялась и отметила:

– Ну вот. Ты и нашла ответ.

– Это не одно и тоже, – возразила я, – Бояться потерять его – это не любить.

Дани снисходительно улыбнулась, прежде чем ответить:

– Моя уточка, любовь носит так много лиц и примеряет на себя столько образов, что порой можно пройти мимо – и не заметить. Ты не сгораешь от страсти и не ищешь опасности и взрывов. Ты любишь не так, как в этих фильмах, которыми забивают нам головы в интернете. Для тебя любовь – это спокойное горение. Ты можешь этого не признавать – это нормально. Понимание придёт к тебе. Но не отмахивайся от своих чувств. Позволь им проникнуть в тебя. Пусть они наполнят тебя и позволят понять, кто и что значит для тебя.

– Знаешь, я бы хотела быть, как ты, – призналась я вдруг, улыбнувшись, – Ты уж точно не боишься признавать своих чувств.

Дани пожала плечами:

– Мы просто с тобой разные. Ты добрая и светлая, как солнышко, а я резкая и дерзкая, как пуля. И то, и то, на мой взгляд, очаровательно. Мне как раз нужно, чтобы как в мексиканских сериалах – с криками, скандалами, битой посудой и бурными примирениями.

– Может, в румынских сериалах тоже примерно такие сценарии? – спросила я, не удержавшись.

Глаза рыжей распахнулись от возмущения. Кажется, она даже потеряла дар речи.

– Ты…ты! Научила на свою голову! – воскликнула она, тыча в монитор пальцем, – Знаешь что? Со своими английскими страстями разберись, а потом уже упражняйся в остроумии!

– Ой, началось, – закатила я глаза.

– Но на самом деле, мне уже пора. К берегу прибило беременную самку, я должна её осматривать каждые два часа, чтобы понять, почему ей не плавается спокойно. До связи. И помни – я жду тебя в гости!

– Договорились, – кивнула я и отключилась.

Разговор ясности не внёс. Более того – Айзека теперь из моей головы вообще было не выгнать. Весь день я так старательно гнала его из своих мыслей. Знаю – по большей части, безуспешно, но я правда очень старалась! А теперь всё – он засел там окончательно. Распаковал свои вещички, и даже занавески уже повесил, гад такой.

Прикрыв глаза, я мысленно нарисовала его образ. Почему-то Айзек из моих мыслей всё время дерзко улыбался, а футболка на нём была до безобразия обтягивающей. И…мокрой? Молодец, Кайл, тебе мысленного конкурса мокрых маек только не хватало.

«Айзек, вали из моей головы очень срочно!» – мысленно велела я Дэвису.

Брюнет нагло хмыкнул и покачал головой. Хотелось рычать от досады, но это ничего бы не изменило – подсознание продолжало надо мной глумиться. Интересно, что ещё оно выкинет? Эротические сны с лучшим другом? Да и другом ли? Я запуталась.

И устала. Как сложно разбираться с чувствами.

Чёрт.

В таком настроении я провела ещё несколько дней. Меня как будто ломало и крутило изнутри. Выворачивая наизнанку всю мою суть, меняя моё сознание и раскладывая всё по совершенно другим полочкам. Моё сознание было похоже на гардеробную. Или библиотеку. Вот только кто-то решил сделать в ней ремонт. И не только обновил стеллажи,