Сделав погромче радио, я принялась бездумно рассматриватьулицу. «А сейчас мы что-нибудь прорекламируем, – донеслось издинамика. – «Учеба за рубежом – это реально…» Я усмехнулась.Почти всю жизнь я провела у доски с мелом в руке. Долгие годы вбивала в головыстудентов железные гвозди французской грамматики и пришла к простому выводу:если человек не желает учиться, то вы его никак не заставите. И еще янаивно полагала, что такие почтенные, всемирно известные университеты, какСорбонна во Франции и Оксфорд в Англии, тщательно отбирают студентов, иобучаются там лишь одаренные люди.

Но на заре перестройки вера моя была разрушена.Я пристроилась работать в фирму, которая отправляла детей «новых русских»на учебу за рубеж.

Однажды в эту контору явилось лицо кавказскойнациональности, обвешанное золотом и окруженное телохранителями. С нимпришел сынишка, паренек лет семнадцати, весь в прыщах, самого противного вида.

Лицо заявило, что желает отправить отпрыска в Сорбоннуучиться на адвоката. Поскольку мне с каждого оформленного на учебу ребенка «капала»определенная сумма, я с жаром взялась за дело и сообщила примерную стоимостьобучения, на мой взгляд, несуразно огромную. Чтобы сразу не отпугнуть кавказца,я сказала:

– Можно платить по частям, за каждый семестр отдельно.

«Лицо» покачало головой:

– Нэт. Мэня убить могут, отдам дэньги сразу.

Сразу так сразу, кто бы спорил, но не я. Но сумма-тобешеная, и я опрометчиво предложила:

– Давайте сейчас устроим мальчику небольшое испытание.Сорбонна присылает тесты, чтобы абитуриенты могли проверить свои знания.

Кавказец обозлился и начал орать, что его сын учится на однипятерки, ни на какие идиотские вопросы он тут отвечать не станет, и швырнул мнена стол дневник, весь усеянный пятерками.

Я тактично промолчала, но в глубине души была абсолютноуверена, что любящий папочка купил ради сыночка всю школу на корню.

Парень оформил документы и улетел. Примерно через две неделипосле его отъезда в Париж из Сорбонны пришел факс:

«Уважаемая мадам! Мы испытываем огромное удовлетворение отработы с вашей фирмой и надеемся, что наше сотрудничество продлится и вдальнейшем. Особо благодарим вас за студента Беслана Ибрагимова, это оченьприятный молодой человек. Заранее приносим извинения, но нам требуется задатьвам некоторые вопросы и получить на них ответы:

1. Беслан прошел тестирование по французскому языку, и мывынуждены с сожалением констатировать, что он им не владеет».

Я моментально вспотела. Так, приехали, насколько язнаю, любое учебное заведение уровня Сорбонны имеет полное право отчислитьстудента, если тот не соответствует требованиям университета. А денежкиони не вернут. В полном ужасе я стала читать дальше:

«2. Беслан прошел тестирование по истории, и мы вынужденыпризнать, что он не знает предмета».

Мне стало совсем дурно, но я упорно читала факс. Там было,дай бог памяти, пунктов пятнадцать, в особенности умилил последний:

«3. Беслан прошел тестирование по русскому языку, и мывынуждены констатировать, что он им не владеет, наречие, на котором изъясняетсястудент Ибрагимов, нам непонятно, что вносит большие трудности в осуществлениеучебного процесса».

Потом из факса полез еще один листок. Я была готова ксамому худшему. Сейчас прочитаю об отчислении и сообщение о том, что, согласноправилам, сумма за обучение не возвращается, и адью, Дашутка. Лучше даже недумать, что со мной сделает папуля Беслана. Одно хорошо, можно не оформлятьзавещание, потому что завещать мне нечего.

Листок вылез наружу. Я схватила его и затряслась:

«На основании вышеизложенного с глубоким сожалениемвынуждены сообщить, что учеба Беслана в Сорбонне на данном этапе представляетсянецелесообразной».

Я похолодела и ощутила себя трупом. Но, почти теряясознание, все же дочитала послание до конца:

«Поэтому мы берем на себя смелость и просим вас связаться сродителями Беслана, чтобы предупредить их о дополнительных материальных тратах,которые им, к нашему глубокому сожалению, придется понести, чтобы спокойнообучать Беслана в университете:

1. Мы нашли Беслану репетиторов по всем предметам.

2. Мы нашли человека, который станет сопровождать его впоездках по городу.

3. Мы наняли Беслану преподавателя, который научит егопользоваться столовыми приборами.

4. Мы нашли…»

И так еще двадцать пунктов. Завершался факс абзацем:

«На основании вышеизложенного не возьмете ли вы на себя трудсообщить родителям Беслана Ибрагимова, что им следует внести на наш счет суммув размере ста двадцати тысяч франков, не предусмотренную в основном контракте.Примите наши извинения…» – и прочая, прочая, прочая.

После этого случая у меня возникла стойкая уверенность: еслихотите, чтобы ваш мопс получил диплом о высшем образовании, смело отправляйтеего в Сорбонну, через энное количество лет собачка вернется магистром, главное,вовремя и бесперебойно вносить плату за обучение.

Улыбнувшись воспоминаниям, я докатила наконец до шоссе ирадостно вздохнула: ура, пробок больше не предвидится.

Доехав до поселка, я ткнулась в закрытый шлагбаум ипогудела, высунулся охранник.

– Куда?

– К Литвинским.

– Туда нельзя на автомобиле, только пешком, припаркуйте«Пежо» на площадке.

Я оглянулась, увидела с десяток иномарок, поставленныхпоодаль, и обозлилась. Ну и порядки тут теперь! Небось жильцы приняли решениене пускать на территорию никого на колесах, только своих. У нас в Ложкинетоже иногда ведутся подобные разговоры: дескать, пусть гости бросают свои тачкиза оградой и идут к нужному дому пешком. Дороги в Ложкине узкие, разъехатьсятрудно… но до принятия конкретных решений у нас дело все же не дошло, а тут,очевидно, подвергли всех не живущих в поселке остракизму.

Я заперла «Пежо» и пошла в глубь «Волшебного леса»,дорога вилась между деревьями, направо, налево… Я вышла к знакомым воротами остолбенела. Железные створки, всегда наглухо закрытые, стоят распахнутыенастежь. В глубине участка виднеются машины «Скорой помощи», пожарных имилиции. Дом… его нет. На земле высятся обгорелые руины и вьется тонкий дымок.

Я влетела на участок и закричала:

– Валентина!!!

Несколько милиционеров, стоящих у «Волги», повернулись.Потом один, самый молодой, подошел ко мне и спросил:

– Ищете кого?