Вчера вечером, рассказывала Грейс, кулинарная и санитарная смены, закончив ланч, убирали кухню и кафетерий, и вдруг на них напали полицейские, директор, помощник директора, школьная медсестра, а также другие люди, с которыми они работали долгие годы. Их скрутили, прижали к вискам похожие на пистолеты из нержавеющей стали устройства, говорила Грейс, рассказав и о том, как нападающие затем спускали курки.

Другие мгновенно стали послушными, все осознающими, но неспособными сопротивляться, они могли контролировать лишь свои глаза. Видя, что коллеги стоят, словно зомби в ожидании вуду-мастера, который отдал бы им приказ, Грейс доказала – скорость ее мышления и сталь нервов ничуть не уступают ее чертовской красоте. Контролирующий зонд – если это можно было так назвать – не оказал на нее того действия, что на остальных. Острая мучительная вспышка, а затем долгая тупая головная боль. Возможно, он скользнул по черепу, вошел в кость и не добрался до мозга. Или – более пугающая мысль, пусть речь и шла всего лишь о тонкой игле, – он все же пронзил мозг, но не начал функционировать. В любом случае она имитировала то же послушание, что демонстрировали остальные. Она стояла среди них, но ожидала возможности сбежать.

Директор, помощник директора и другие действовавшие сообща работники ушли, оставив для охраны беспомощных зомби лишь двоих полицейских. Вскоре на кухню зашли невероятно красивая молодая женщина и столь же красивый молодой мужчина: они были настолько идеальны, что выглядели неземными, явившимися из высшей реальности. Двигались как танцоры, словно парили над полом. Когда заговорили, их голоса напомнили жертвам ангельское сладкозвучие. Каждый из них сказал только одну фразу: «Я ваш Строитель». Началась переработка. И стоило одному из Строителей пробурить насквозь сразу двух человек, как из впитанной им материи он свил первый кокон.

Если бы Грейс попыталась сбежать в тот момент, ее наверняка догнали бы и поймали. Но женщину парализовало от ужаса до тех пор, пока одинокий водитель грузовика, вне графика доставивший продукты, не вошел в кухню через разгрузочную и холодильник. Он не слишком понял смысл того, что увидел, однако смерть на кухне была очевидна вне зависимости от таинственных способов убийства. Доставщик побежал, полицейские погнались за ним в приемную, оставив стоящих зомби на попечении занятых Строителей.

Грейс не могла сбежать на парковку, ведь копы наверняка скрутили бы ее там точно так же, как и доставщика. Она понимала, что если побежит в другие части школы, то рано или поздно столкнется с коллегами, которые участвовали в нападении на кухонный персонал и уборщиков. Она лишь надеялась спрятаться до тех пор, пока Строители, чем бы они ни являлись, не закончили бы свою ужасную работу, в чем бы она ни заключалась.

Кладовая была единственным местом кухни, где Грейс могла быстро затаиться. Строители теперь не люди, они превратились в хищные субстанции, сосредоточенные только на уничтожении.

– Но затем, – сказала она, все еще цепляясь за Тревиса, с которым они по-прежнему поддерживали друг друга, – то ли доставщик вернулся с подкреплением, обнаруженным на парковке, то ли неожиданно появились другие люди. Я не знаю. Однако в кухне началась борьба, я слышала ее из-за двери кладовой, крики и грохот. Потом шкаф упал на дверь, заблокировав меня… и довольно скоро все стихло.

Тревис сказал:

– Мам, нужно отвести тебя к доктору.

– Нет, милый. Врачам этого города я не доверяю точно так же, как и полиции.

– Но что, если у тебя кровотечение… там, в голове?

– С ним я не дожила бы до этого момента. А сейчас нам нужно только одно: сжечь эти коконы, что бы в них ни было, сжечь все.

Господи, Салли пленила ее отвага. Она была по-настоящему храброй. Ему нравилась ее лихость. Он подумал, умеет ли она стрелять. Если нет, он знал, что ее можно научить, а после нынешней заварушки она сама захочет учиться. И боевые искусства не помешают. Метательные звездочки и болас[31]. Судя по ее рукам и плечам, она справилась бы с арбалетом.

Брюс Уолкер сказал Грейс:

– При таком объеме работы у вас должно быть масло в пятигаллоновых канистрах. Можем налить его под коконами. Рядом газовые духовки. Но, думаю, нам понадобится нечто более горючее, чем простое подсолнечное масло, чтобы провести пламя от духовок по полу и добиться нужной нам вспышки. Вы, полагаю, используете топливо «Sterno» или нечто похожее для подогрева тарелок в кафетерии. Именно такие жестянки из-под него и подошли бы.

Глядя на Брюса с прищуром, Салли подумал: «Ах, так вот оно что, скользкий ты шелкопер. Ну ничего, не думай, что Салли Йорк настолько просто откажется от такого приза».

А вслух сказал:

– Поставьте жестянки на пол и налейте на них растительное масло. Но не стоит находиться в комнате и лить эту штуку в открытое пламя духовки. Вас зацепит вспышкой. Я могу сделать коктейль Молотова из «Sterno» и обычного моющего средства, бросить его от двери и выбраться раньше, чем он разобьется и подожжет масло.

– Давайте так и сделаем, – согласилась Грейс. – Сожжем эту мерзость. А потом выясним, где еще свиты коконы, отыщем все, что сможем, и выжжем, как гнезда шелкопряда с зараженных деревьев, отправим их обратно в ад, из которого они вылезли.

Господь свидетель, она была готова. Она знала, как настоять на своем, и знала, на чем стоит. Салли никогда еще не видел такой отваги в столь привлекательной упаковке.

Джоко в кабинете с большим парнем. С чудовищем из чудовищ! Легендой! Большой парень сидит на кресле Джоко за столом! Джоко стоит рядом с ним, не просто бывшая опухоль с синдромом гиперактивности, не просто бестолочь без задницы и с лягушачьими ногами, слишком большими для любой обуви, а самый настоящий брат по оружию! Это лучше всего на свете. Даже лучше, чем есть мыло.

Джоко пытался показать Девкалиону распечатки. Украденные секреты. Смарадерствованные данные. Сворованные, спираченные, похищенные Джоко Офигенным, кибер-ковбоем, разбойником с большой сети! Но он уронил их. Поднял, перемешал, разложил по порядку. Снова уронил. Когда Джоко начал кричать на страницы, словно они были живыми и специально ему противились, Девкалион предложил: он сам подержит страницы, сам их просмотрит и задаст вопросы, если таковые появятся.

И теперь Джоко стоял наготове. Ждал вопросов. О «Движении к Идеальному Миру». Стоял наготове. Ну, не совсем стоял. Пританцовывал на месте. Иногда кружился, но только по пять или шесть пируэтов за раз. Танцевал латину. Хлопал руками по бокам. Издавал раздвоенными губами шум пропеллера. Звенел бубенцами на шапке. Как на Рождество.

А еще он ощущал потребность говорить. И сказал:

– Джоко все закончил примерно час назад. Выбрал, вырвал и сложил. А потом Джоко был принцессой Джозефиной. Не настоящей. Заменой. Не надевал платье, ничего такого. Заменой для чаепития. С принцессой Крисси. Ее папа, я не знаю. Может, он рубит головы. Может, не рубит. Джоко потел из ушей. В остальном хорошо справился. Джоко ненавидит чай. Чай противный. Вупи-паи вкусные. Вкуснее жуков. Которых Джоко ел раньше. Когда жил в канализации. Гораздо вкуснее. В канализации нет вупи-паев. Джоко нравятся «Маленькие женщины», фильм. У Джоко есть все версии. Бедняжка Бет. Она всегда умирает, в каждой версии. Это просто убивает Джоко. Джоко плачет. И не стыдно. Это хорошие слезы. Но они должны снять ремейк «Маленьких женщин». Дать Бет выжить. Джоко смотрел бы его тысячу раз. Только если играть Бет будет не Джонни Депп. Ты знаешь Джонни Деппа? Наверное, нет. Разные социальные круги. Раньше Джоко боялся Джастина Бибера. До сих пор немножко боится. Но потом увидел Деппа. У тебя есть аллергии? У Джоко есть. Малина. Лицо опухает. Много соплей. Ну, не соплей. Хуже соплей. Не знаю чего. Анализ не делали. Отвратительно. Джоко может быть отвратительным. Но не специально. Тебе нравится кружиться? Джоко нравится кружиться.