– Точно! В другой раз так не лоханемся, – засмеялся Артем, который будто опьянел от тепла и надежды.

Он стал смешливым и самоуверенным, громко хрустел сухарями, отпускал шутки и старался засунуть свою пропахшую бензином жесткую руку поглубже под Варину куртку. Варя терпеть не могла щекотки, но молчала. Она смертельно устала. Костер трещал и столбом дымил в безветренное звездное небо.

– Вот будем смеяться потом! И вспоминать, как здесь застряли, – говорил Артем и бросал в костер сухие ветки.

Варе не было ни смешно, ни весело. Она прислушивалась к лесным шорохам и не отрывала глаз от беспокойного огня, который, сожрав весь собранный хворост, слабел, бледнел и оседал.

– Ну все, согрелись, – решил вдруг Артем. – Завтра с утра к заправке топать, так что бай-бай пора.

Он встал, пригреб умирающий костер стылой землей. Потом он легко подхватил Варю, отнес к машине и открыл дверцу.

– Вперед, – скомандовал он.

Варя устроилась на неудобном заднем сиденье. Сквозь пыльные стекла она увидела, что звезды не такие уж красивые. Артем по сторонам не смотрел. Он не смог расстегнуть Варину куртку и стал тащить через голову вместе с кофточкой.

– Не надо, холодно, – поежилась Варя. – Сам сказал, завтра топать…

Ей безумно хотелось в душ, в чистую одинокую постель.

Артем ничего не ответил. Он даже не спросил, как всегда: «Котенок, ты меня любишь?» Не было у него больше вопросов! Он стягивал с нее джинсы, тер колючей щетиной и целовал без всякой нежности то, что ему открывалось, гнул, сжимал и отпускал ее тонкое тело, и ничего она не могла сделать, ничем не могла управлять. Темнота была полной – и кругом, и сверху, и снизу. Варе казалось, что оба они ослепли, оглохли и даже разучились говорить. «Так звери где-то неподалеку сейчас совокупляются в норах», – подумала она. От отвращения и нежданного грубого восторга она закричала – громко, чужим пронзительным голосом. Артем ответил ей хриплым выдохом. «Ну да, мы звери, – окончательно решила Варя. – Это я или не я? Если я, то я пропала».

Но они в самом деле согрелись. В машине стало душно. Сильно пахло пылью, чужими вещами, мужским потом и страстью. И еще яблоками.

– Смотри, что я нашел! – крикнул Артем, к которому вернулся дар речи. – То-то думаю, что мне бок давит?

Оказалось, в углу завалялся пластиковый пакет с несколькими ранетками. Они взяли по яблочку.

– Немного вяжут, но ничего, – одобрил Артем, громко и смачно кусая.

– Кислятина, – поморщилась Варя. – Боже, как я хочу помыться! Снять все с себя и надеть чистое. И спать, спать.

– Переоденься – ты кучу шмоток с собой взяла. Давай действуй, а я с удовольствием посмотрю. Могу и помочь. А мыться будешь когда-нибудь потом. И зачем тебе? Ты так вкусно вся сейчас пахнешь!

«А ты не очень», – подумала Варя, но вслух не сказала.

Артем заснул моментально, а Варя сидела, обхватив руками коленки, глядела сквозь стекло на звезды, которые сместились и померкли. Усталость с нее слетела. Ужасные, трезвые, жестокие мысли, которые всегда оживают по ночам, окружили ее, как мошкара, и не давали покоя. Желаемое стало невозможным и отвратительным. Все надо было делать по-другому! Исправить теперь трудно. А продолжать нельзя.

– Какой хороший вечер. Смотрите! – сказала Вероника и поглядела вверх.

Железный Стас тоже поднял глаза к небесам. Он не увидел там ни НЛО, ни брызг дальнего фейерверка, ни знакомого вертолета МЧС – словом, ничего интересного.

– Звезды хорошо видны, – пояснила Вероника. – Их лучше всего наблюдать в сентябре.

– Это кому делать нечего, – хмыкнул Стас. – А я сейчас бегом в супермаркет – у меня рыба кончилась.

– Вы любите рыбу?

– Не очень. Но мой кот Рыжий восьмой год сидит на минтае.

Вероника с готовностью улыбнулась, и Стас понял, что она не знает, как зовут ее за глаза в отделе.

Этим вечером Вероника повязала на шею голубой шарфик. И губы она снова накрасила, и глаза насинила пуще прежнего (вчера в Интернете она прочитала, что вечерний макияж должен быть ярче и заметней дневного). Она даже стрелки на глазах вывела, только с непривычки получились они совсем разные – на правом глазу линия весело загибалась вверх, а на левом по прямой стремилась к уху. Переделывать было некогда: Вероника собралась встретить Стаса как бы случайно и сообщить свои последние наработки по делу Галашина.

План ее удался. Правда, долго пришлось ждать, когда Стас тронется на выход. Вероника могла, конечно, заявиться к нему в кабинет официально, но ей не хотелось никакой официальности. Она потеряла голову. Или часть головы? Или что-то другое, например, сердце? Потому что соображала она по-прежнему быстро. Едва Стас, отказавшись глядеть на звезды, шагнул в сторону служебной машины, она сказала подчеркнуто сухо:

– Есть новые материалы по делу Галашина.

Стас обернулся и строго спросил:

– Что-то серьезное?

– Не знаю. Хотелось посоветоваться.

– Ладно, валяйте в машину! Хотя до гастронома минуты три езды, лучше пешком пройдемся.

Вероника и мечтать не могла о такой удаче. Они двинулись по проспекту Энтузиастов. Над ними было звездное небо, на которое они решили не смотреть.

В этот час прохожих на улице немного. Стас шагал широко, но Вероника за ним поспевала и радовалась, что не надела туфли на шпильке, как собиралась поначалу. Хороша б она была! Ковыляла бы еле-еле. А сейчас она шла со Стасом в ногу, и звук их шагов сливался. От этого то и дело, как теплым душем, окатывало Веронику тайной радостью.

– Только больше не надо про звезды, говорите строго по делу! – предупредил Стас. – С утра башка гудит. Если у вас что-то вроде показаний того козла в рыжих очках…

– Зачем вспоминать! Я не могла отмахнуться от многообещающего свидетеля, – виновато сказала Вероника.

– Который загрузил вас бреднями и не дал ни одного факта? И вы сразу сделали вывод, что Колька Самоваров наводчик? И сели в лужу? А через полчаса тот же Колька представил нам своего чудака на букву «м».

– Как это у него вышло?

– Оперативную хватку не пропьешь. Главное, найдено почти все похищенное, и это Колькина заслуга. А вы? Не стыдно, девушка?

– Я работала по всем версиям. Да, в случае с искусствоведом я ошиблась, признаю. Климентов кляузник и сплетник. Говорят, он метит на должность Тюменцевой.

– Вот видите! Можете разобраться, когда надо.

– Получается не сразу – ведь нет у меня вашего опыта и уникального сыскного чутья.

Лесть сражает даже титанов. Стас остановился и посмотрел на Веронику с интересом. Не похожа она на минтая – кормя своего питомца, Стас прекрасно изучил узкую физиономию этой рыбы, ее унылый взгляд и слегка выдвинутую вперед нижнюю челюсть. Нет, в глазах девушки виден ум! Только глаза почему-то разные. Косит она, что ли?