Харриет повернулась и, войдя в палатку, опустила за собой полог.

Наринда с торжествующим блеском в глазах, не обращая внимания на нерешительные возражения Уилфреда, подбежала к своему мулу и, усевшись на него, направила животное в том же направлении, в котором исчез Рауль.

Себастьян подошел к палатке Харриет, но в замешательстве остановился, услышав отчетливый звук рыданий.

— Странное поведение для счастливой невесты, — саркастически заметил Уилфред Фроум, возвращаясь в свою палатку.

— При данных обстоятельствах я нахожу поведение моей невесты вполне понятным. — Себастьян с угрожающим видом шагнул к нему. — Я намерен покинуть этот лагерь как можно скорее, чтобы ей не пришлось снова увидеть этого негодяя.

— Разделится ли наша группа и если да, то когда это случится, будет решено надлежащим образом, — спокойно сказал Марк Лейн.

— Мне выбирать, когда это будет! — бросил Себастьян и отвернулся от палатки, не в состоянии набраться мужества, чтобы утешить свою невесту.

Харриет плакала до тех пор, пока у нее уже не осталось больше слез. Долгие часы плена в хижине туземцев заставили ее посмотреть в лицо мучительной правде. Не важно, что он делал, не важно, каким отвратительным было его поведение, она всегда будетлюбить Рауля Бове. Она не могла ничего с собой поделать. Стоило ему только прикоснуться к ней, как у нее закипала кровь. Даже когда он больно откинул ей назад голову и целовал ее с такой свирепостью, что потом у нее кровоточили губы, она все равно ему отвечала, и ее последний протест в его объятиях был просто пустой видимостью. Только Себастьян с товарищами спас ее от окончательного позора. Харриет, тихо застонав, прикрыла лицо локтем. Чем она провинилась, что вынуждена терпеть такие мучения? Она не поощряла его, не обращала на него внимания, отказывалась поддаваться его обаянию, против которого не устоял Марк Лейн и даже вождь Латика. И что толку? Она так же покорена им. Она ничего не может сделать, чтобы освободиться от каприза собственного сердца.

Харриет охватило безысходное отчаяние. Как она будет жить без радости видеть его? Не будет слышать его низкий бархатистый голос? Не будет ловить его скупые улыбки, не будетЪбъектом его жестокого гнева? Как она будет жить без человека, которого любит больше всех на свете?

Харриет встала и подняла полог палатки. На небе среди множества звезд сияла луна. Харриет различила темный силуэт Марка Лейна, который с ее «флетчером» продолжал бодрствовать в карауле. Она подумала, не вернулся ли Рауль, и поняла, что нет.

Опустив полог, Харриет снова легла. Наследующий день их пути разойдутся. Она вернется в Хартум с Уилфредом и Себастьяном, и Африка, которую она любила, будет навсегда потеряна для нее. Без Рауля она ей не нужна.

Рано на рассвете Харриет услышала стук копыт мула и тихий смех Наринды, когда Рауль что-то отрывисто сказал Марку Лейну. Дрожащими руками она начала заплетать волосы. Ночь для Рауля не была одинокой. Харриет сомневалась, что он хотя бы мгновение думал о ней; он так же легко попрощается с ней, как с Себастьяном или Уилфредом. Прежде чем выйти из палатки, Харриет немного помедлила, чтобы взять себя в руки и придать себе невозмутимый вид, а потом, сделав глубокий прерывистый вдох, крепко сжала вместе руки и вышла из палатки в прекрасное раннее утро.

Рауль был бледен, вокруг его рта залегли глубокие морщины, а когда он услышал то, что сказал ему Марк Лейн, его глаза наполнились неверием.

Он повернулся в ее сторону, и от его едва сдерживаемой ярости Харриет приросла к месту.

— Вы решили выйти замуж за Крейла?

Вопрос был подобен удару хлыста.

Харриет заметно вздрогнула и увидела, что Марк Лейн предостерегающе коснулся рукой локтя Рауля.

— Да.

Она храбро выдержала взгляд Рауля, но ее голос был едва слышен.

— Оставьте в покое мою невесту, Бове.

Себастьян подошел к ним, угрожающе положив руку на рукоятку висевшего у него на боку пистолета Уилфреда Фроума.

Рауль пристально смотрел в глаза Харриет, но в темных глубинах его глаз она не могла ничего прочитать.

— Мы упаковали вещи и готовы в обратный путь, — холодно продолжил Себастьян. — Фроум отправляется с нами, как и большинство носильщиков.

Наконец, когда Харриет почувствовала, что больше ни секунды не выдержит его взгляда, Рауль отвел глаза и отрывисто сказал Марку Лейну:

— Я продолжаю путь. Выбор за вами.

— Я иду с вами.

— Наринда вернется вместе с вами. Опасности впереди слишком велики.

Рауль коротко кивнул Лейну и, не обращая внимания ни на Себастьяна, ни на Харриет, обратился к Уилфреду Фроуму.

— Нет! — протестующе выкрикнула Наринда.

У нее по щекам потекли слезы, и она, бросившись к Раулю, обняла его за шею.

Харриет отвернулась. Она впервые почувствовала сострадание к хорошенькой рабыне. Наринда стала ненужной, и от нее избавлялись — как и от самой Харриет.

Крики и рыдания продолжались до тех пор, пока лошади не были нагружены и от лагеря не осталось ни малейшего следа.

Рукопожатий при расставании не было, Себастьян просто коротко кивнул в сторону Рауля и Марка, Уилфред что-то смущенно пробормотал, а Нарйнда, хотя ее мольбы и слезы были напрасны, продолжала рыдать с искаженным от горя лицом.

Харриет чувствовала себя так, будто из ее тела выжали весь воздух. Она сидела на лошади, сжимая руки так крепко, что ногти оставили отметки на ее коже. Все ее существо требовало сделать то же, что сделала Нарйнда: соскочить с седла, побежать к Раулю, броситься к его ногам и умолять его взять ее с собой. Глаза Харриет были полны страдания, она прекрасно представляла себе, с каким презрением он смотрел бы на нее, если бы она это сделала, и поэтому гордо сидела на лошади, выпрямив спину и высоко подняв голову. Ее жизнь закончена, но никто об этом не узнает.

Себастьян тронулся с места, лошадь Уилфреда нетерпеливо подтолкнула сзади лошадь Харриет, и ее лошадь тоже двинулась. Харриет покидала Рауля. Никогда больше она его не увидит.

— Харриет! — вырвалось ее имя из горла Рауля.

Лошади перешли на легкий галоп, а Рауль, снова окликнув Харриет, побежал со скоростью пантеры и схватил поводья ее лошади.

— Харриет!

На короткое мгновение его рука легла на ее руку, Харриет зажмурилась, и ее лицо лишилось последней кровинки.

— Прощайте, моя дорогая, — сказал он, а Харриет ничего не смогла ответить из-за непролитых слез, перехвативших ее горло.

В этот момент Себастьян стегнул по крупу ее лошади, та поскакала быстрым галопом, а Рауль остался стоять, глядя вслед удалявшейся группе.

— Чертов наглец, — проворчал Себастьян.

Когда Харриет повернулась в седле, она уже не увидела Рауля. Быть может, когда-нибудь она прочитает о его возвращении или о его смерти. Харриет не ощущала жары, не слышала разговора Уилфреда и Себастьяна, не замечала слез Наринды. Она провалилась в мир такого несчастья, что казалось невероятным суметь пережить его. Прикосновение Рауля еще горело на тыльной стороне ее ладони, и она, подняв руку и прижав это место к щеке, проезжала милю за милей, не видя ничего, кроме его лица и темных, непроницаемых глубин его глаз.