— Но я букашка меньше вас, я — всего лишь врач! — запротестовал Дон. — И вообще — это мой первый полет. Вы обязаны…

— Не говорите мне о моих обязанностях. Я обязан находиться в силовой и выбора у меня нет. Раз нет других офицеров, а все остальные по мере сил будут вам помогать.

— Нет-нет… Ну хорошо, если я стану капитаном… Я же могу, пользуясь своей властью, ПРИКАЗАТЬ ВАМ стать капитаном, а я опять стану исполнять обязанности врача…

— Ни-и-ичего подобного, капитаном будете вы в любом случае, ибо ставши им, имеете право самоустраниться лишь в случае смерти, болезни или неблагонадежности. Почитайте устав, сэр Дональд Чейз!

— А вот дудки, мистер Хольц! Сразу видно, что вы сами устав читали в далёком детстве! В пункте 5/2 есть сноска о том, что капитан может самоустраниться, если считает эту должность не по своим силам.

Внезапно Хольц обмяк, и Дон увидел, что его большие руки дрожат.

— Но ведь ситуация неординарная… И потом, вы молоды… — продолжил инженер. — Вы сможете найти выход из положения, а не я. Я отступаю. Это был мой последний полет, по его окончании я собирался в отставку. Поверьте, я знаю свое место. — Подняв голову, он пристально взглянул в глаза Дону. — Это — наш единственный вход. Остальное зависит от вас.

Дон попытался было запротестовать, но в это время в отсек вошел оператор бортовой ЭВМ Бойд. Машинально отдав честь капитанскому креслу, он обернулся к офицерам.

— Я хотел доложить о показаниях приборов наружного наблюдения, — начал Бойд, но Хольц перебил его.

— С рапортом обращайтесь к лейтенанту Чейзу. Мне же придется возвратиться пока в силовую. Пока на борту не появятся другое офицеры, мы все обязаны будем подчиняться ему. А теперь пожалуйста, можете докладывать… — С этими словами Хольц поднялся и вышел тяжелыми шагами.

Некоторое время Дон не в силах был вымолвить ни слова. Но одного он не мог не признать, первый инженер и в самом деле не в силах был исполнять обязанности капитана. Взглянув на него, Бойд протянул лист бумаги.

— Нам необходимо произвести коррекцию курса в соответствии с данными наблюдениями прошлого часа. Это будет впервые после аварии.

Дон обескураженно посмотрел на листок, испещренный длинными рядами цифр.

— Что все это значит? Вы сможете перевести это на нормальный язык, Бойд?

— Да я и сам тут многого не понимаю, док. Но когда я работал с астронавигатором, он говорил, что коррекцию курса надо проводить после каждого наблюдения. А теперь не знаю. Метеорит ударил нас справа в плоскости ротации и обладал достаточной массой и скоростью для того, чтобы сбить нас с курса. Приостановить нашего вращения он не сумел, так что притяжение на корабле по-прежнему примерно около одного «же». Но удар пришелся прямо по центру, и корабль начал отклоняться от курса…

Дон со вздохом возвратил ему расчеты.

— Вам следует говорить проще, Бойд, если хотите, чтобы я вас понял.

— Хорошо, — сказал оператор без тени улыбки. — Итак, главная ось двигателя пролегает точно по курсу. По крайней мере, так было раньше. Теперь же, после удара, корабль начнет рыскать, понимаете? тыкаться носом из стороны в сторону. Пока это продолжается, скорректировать курс мы не в состоянии. Но если мы этого не сделаем, то проскочим мимо Марса и потеряем его. Навеки.

Дон кивнул. Теперь до него дошло. Что-то необходимо было предпринять — и немедленно! — он же был единственным, от кого зависело сделать это. На Хольца не было никакой надежды, как впрочем, и на кого бы то ни было из обитателей «Кеплера».

— Ладно, Бойд, — ответил он. — Я. позабочусь об этом. Но в таком случае, вам не следовало бы называть меня «доком».

— Да, сэр! — оператор вытянулся перед ним, отдавая честь. — Я понял вас, капитан.

— Вы посылали за мной, сэр?

Дон взглянул на унтер-офицера Курикку, стоявшего на пороге кают-компании, и пригласил его войти.

— Прошу вас… Через полчаса я хочу собрать экипаж, но хотел бы побеседовать с вами до этого. Пожалуй, кроме вас никто не в состоянии ответить на мои вопросы относительно нашего корабля..

Дон указал на модель корабля, стоявшую перед ними на столе.

— По-моему, вы служите на «Кеплере» со дня его постройки?

— Даже больше, сэр. Я состоял в бригаде монтажников, которая собирала Большого Джо на орбите. С того времени я был направлен на космическую службу и оставлен на борту.

Белокурые волосы и синие глаза скрывали возраст этого высокого финна.

— Что ж, это лучше, чем я ожидал, — сказ Дон. — Может, тогда вы мне и объясните, чем так напуганы наши электронщики?

Кивнув, Курикка бережно отделил модель от подставки.

— Перед началом работ нам объясняли конструкцию Большого Джо, и это было лучшим объяснением, какое мне только доводилось слышать. Грубо говоря, представьте себе гигантский басовый барабан, к которому газовой трубой подведен мяч.

— Вы правы, однажды услышав такое идиотское объяснение, уже не забудешь.

— Газовая труба проходит сквозь донышко «барабана». В «мяче» находятся атомный реактор и двигатели. Вместе крепления «мяча» находится радиационная защита, а все остальное — в барабане. После выхода на орбиту весь корабль начинает бешено вращаться вокруг своей оси-«трубы». потому-то она и именуется «центральной».

— Теперь понятно, — сказал Дон, щелкнув пальцем по модели, — барабан вращается достаточно быстро для того, чтобы центробежная сила создавала эквивалент земного притяжения на палубе «А». Сейчас у нас под ногами наружная обшивка корабля. Когда мы поднимаемся наверх, то идем к центру вращения показываемся на палубе «Б». Ну и далее — палуба «В», используемая лишь для хранения багажа. При этом внутренняя часть «барабана» открыта космосу, не так ли?

— В общих чертах, сэр, — на лице Курикки появилось смутное подобие улыбки, но в целом оно оставалось бесстрастным.

Дон крутанул корпус модели, так что «барабан» завертелся, и поднес модель к висящей над столом лампе.

— Вот так мы все время вертимся и летим к Марсу. Туда же глядит и обсерватория, находящаяся на другой стороне «барабана».

Слушая его, Дон повернул модель и осмотрел другой борт.

— Ну что же, летим мы, летим, вращаемся, точно ужаленные в ягодицы кретины, а толку-то?..

— Ось вращения, — указал унтер-офицер, должна совпадать с нашим курсом. В таком случае носовые и кормовые двигатели могли бы вовремя скорректировать ошибку. Но теперь это невозможно.

— Почему?

— Да потому что удар метеорита изменил ось вращения. Мы сошли с верной орбиты и все дальше отклоняемся от нее. Мы не в силах провести коррекцию курса, пока не вернемся на правильную орбиту; Это значит, что мы так и будем продолжать уноситься в космическую бездну.