Распорядитель сделал знак, и у помоста выстроились гвардейцы, все в блестящих латах, украшенных золотистыми узорами, – видимо для того, чтобы защитить своего императора живой стеной, если что-то пойдет не так. А еще – чтобы наброситься на колдуна, если тот задумает какое-то особо злое колдовство против властителя империи.

– Ваше императорское величество! – Герен заглянул за ряд сверкающих гвардейцев и поклонился импертору. – Нужно кое-что уладить!

– Ну что еще? – слегка рассердился Гессар, уже настроившийся на забавное зрелище. Не каждый же день видишь, как оживляют половинку мумии!

– Нужно убрать магическую защиту! А то потом придется настраивать заново!

– Опять проблемы, – нахмурился император. – А как-то побыстрее это сделать нельзя? Что нужно, чтобы снять защиту?

– Там, видите, ваше величество? Там по краю приклеены золоченые украшения? Так вот – это на самом деле магические амулеты! Их нужно убрать, иначе амулеты взорвутся, как это было сегодня в суде, или просто разрядятся, соприкоснувшись с магией высшего порядка. И тогда заряжать их нужно будет заново, а это долго, дорого и муторно. Но самое главное – зал на длительное время останется без защиты.

– Неужели этот мелкий Хессель может сжечь амулеты высшей защиты? – недоверчиво покачал головой император. – Вы уверены, Герен?

– Уверен. Мальчик хотя и не вошел в полную силу, но он уже высший колдун, – твердо заявил глава Ордена. – Мне не хочется делать лишнюю работу, заряжая амулеты, да и портить такую тонкую работу резчиков просто грех.

– Так что нужно-то?

– Прикажите снять со стены часть амулетов – я укажу, какие именно нужно убрать. Только потом он начнет колдовать.

– Хорошо, – император встал, хлопнул в ладоши два раза, на звук тут же подбежал дежурный распорядитель и застыл в почтительном поклоне. – Выделить несколько слуг в помощь господину Герену. Делать то, что он скажет! И побыстрее!

Распорядитель молча нагнулся еще ниже, так что стала видна его шея, осыпанная крупной белой пудрой, затем подхватился и, пятясь как рак, понесся к двери с такой скоростью, что Герен слегка опешил от прыти уже немолодого человека, а Даран вслед «раку» громко прошептал:

– Глянь, похоже, у него глаза на заду! Он видит задом! Точно, точно – он даже не смотрит назад, а не спотыкается! Хотел бы я, чтобы у меня были глаза еще и на заду… хотя нет – идешь в сортир и…

– Заткнись! – Илар тихонько шлепнул Дарана по затылку и сделал страшное лицо. – Потом поделишься своими сортирными рассуждениями! Стой молча, не мешай!

– Я и стою! – слегка обиделся Даран. – А лучше бы посидел! Так хочется посидеть в таком золотом кресле! Здоровское кресло! Мне бы такое!

Император, который в этот момент находился в десяти шагах от Дарана, услышал его откровения и вдруг громко, раскатисто захохотал, хлопая себя по обтянутым белыми лосинами бедрам:

– Он… хочет… посидеть в золотом кресле! Ох‑хо-хо‑хо! Ох, рассмешил! Мальчик, если бы ты знал, сколько людей хочет посидеть в этом золотом кресле, ты бы удивился! Очередь из этих креслострадальцев выстроилась бы с северного конца города до южного, в три ряда! Ох-хо‑хо! Кресло!

– А что? Хорошее кресло, удобное, только вот спинка какая-то дурацкая – что за рожу там вырезали? Она вам в спину тычет носом, небось неудобно – я же вижу, вы все время вертитесь, будто у вас глисты!

– Ай, я сейчас умру со смеху! – зашлась хохотом императрица, а император странно захрюкал, отчего у него едва не выскочила сопля, и Гессар был вынужден зажать нос платком. Из-за платка послышались приглушенные рыдания, затем император, преодолев приступ смеха, выдавил из себя фразу, которая пошла потом гулять по всем гостиным всех дворянских родов:

– Это император Густанор, мой предок, он основал нашу династию, а его длинный нос, который он сует мне в спину, напоминает о том, что есть много болванов, желающих сунуть нос в мои дела. И я носы им укорачиваю – вместе с головой!

– Ну… я не знал! Пусть себе сует! Не в зад же! Главное, чтобы насквозь не проткнул! – слегка побледнел Даран. Мальчик решил, что сейчас на него набросятся и отведут к палачу, но император лишь снова расхохотался, а отсмеявшись, обратился к Илару:

– Продай мне мальчишку! Нет, не так – отпусти его ко мне на службу! Он будет у меня шутом, я давно так не смеялся! Мой старый шут сломал себе шею, когда нажрался вина и свалился со ступеньки у трона. Впрочем, шутки у него были заплесневелые и с душком – он еще при моем отце служил. Одни и те же шутки, одна и та же пьяная морда – никакого удовольствия! А мальчишка смешной и простой, отпустишь?

– Хмм… ваше императорское величество… – Илар подавился словами, не найдя, что сказать, потом поправился: – Извините, но только если он захочет. Даран мне не раб, а названый брат. А отчего бы вам не взять в шуты моего дядю – веселое было бы зрелище!

– Нет уж! – подмигнул император, пришедший в игривое настроение. – От его кислой физиономии молоко скиснет, если он войдет в комнату! А я кислое не люблю! Я твоему мальчишке дам полное обеспечение, комнату во дворце, жалованье, как у командира гвардейцев, подарки – ко всем праздникам, женю его на фрейлине. – Только пусть забавляет как следует! Ну что скажешь, как тебя там… Даран? Пойдешь ко мне шутом? Озолочу!

– Нет, ваше величество. – Даран выкатил грудь колесом и надул для пущей важности щеки. – Я буду великим ученым! Ну как выучусь, конечно! Да и как я брата оставлю – он ведь без меня пропадет!

– Ох-хо‑хо! Пропадет! Колдун – пропадет без мальчишки! С меня двадцать золотых! Выдайте этому «ученому»! Повеселил! Хоть кто-то в этом дворце меня в кои веки порадовал!

– А кроме того, возле вас хорошо, ваше величество, а завтра я вам надоем и пнете вы меня ногой, как засохшую какашку, и полечу я из дворца желтоклювой птичкой!

– Я сейчас скончаюсь, на радость врагам! Дайте мне воды с вином! – Император снова захохотал, покраснев, будто подавился сухой лепешкой, а просмеявшись, выпил из хрустального стакана и облегченно вздохнул: – Ты еще и умен! Добавьте ему еще двадцать золотых! Ладно, парень, я только попрошу тебя – навещай иногда императора, ладно? Забавно с тобой говорить – видно, чистая душа. Тут ведь одни змеи да крысы собрались, поговорить-то не с кем.

– Ладно, приду, – солидно кивнул Даран. – Только вы к моему приходу приготовьте вкусных пирожных, таких, как сегодня давали, печений, мяса, еще сока с сахаром, а еще…

– Ох-хо‑хо! Ой, я уже не могу! – Император вытаращил глаза, как гадящий кот, и снова захохотал. А когда увидел серьезное лицо недоумевающего Дарана, засмеялся еще громче.

Илар даже забеспокоился – как бы владыку не хватил мозговой удар! В Шересте был один такой человек, говорили, он как-то выпил лишнего и вино ударило ему в голову. После этого мужчину перекосило, он подволакивал одну ногу, косил на один глаз и говорил неразборчиво, пуская слюни из уголка неподвижной стороны рта. Матери пугали детей этим человеком, говоря: «Будешь пить вино – станешь таким же!» Впрочем, действовало это слабо, так как рядом имелись примеры более впечатляющие – здоровенные лесорубы, выпивающие вино кувшинами и затевавшие схватки на руках: кто прижал руку соперника к столу, тот и выиграл. Ставки доходили до золотого, что для этих мест было довольно много. Отец Илара никогда не проигрывал, но супруга запрещала ему участвовать в трактирных битвах – во‑первых, она считала эти соревнования недостойными воспитанных людей, во‑вторых, втайне опасалась, что, если кто-то посмеет спьяну напасть на Шауса, тот его просто убьет. Голым кулаком. Сила у отца Илара и вправду была немереная.