Катера – сильно отличались от привычных для спецназа ВМФ «Грачат» и «Рапторов» очень низкой посадкой на воде. Это были катера специального назначения, чисто русская разработка в отличие от «Раптора», почти честно скопированного с удачного шведского штурмового катера. Низкий силуэт, скорость хорошо за 40 миль в час, легкая авиационная броня, один дистанционно управляемый пулемет в качестве вооружения – но сохраняемая возможность подходить вплотную к берегу и десантировать десяток вооруженных солдат по откидному трапу. Сейчас в двух катерах было по восемь человек.

– Готовность!

Каждый по очереди похлопал соседа по плечу, подтверждая – готов.

– Вижу точку высадки. Две машины, – доложил оператор огневой установки. Сейчас на катере был установлен дистанционно управляемый ПКТ, не КОРД и не КПВТ – но меньшая мощность компенсировалась скорострельностью и наличием термооптического канала в стабилизированной пулеметной платформе.

– Акула-один, иду к берегу. Акула-два, прикрывай.

– Понял тебя. Ракетчик с РПГ справа, примерно 300.

– Взять на прицел.

– Принял, выполнено.

Помимо двух катеров с вооружением – обмен страховали еще боевые пловцы Черноморского флота – две пары снайперов высадились ночью и скрытно заняли позиции с тыла бандеровцев. Сами бандеровцы, хотя и осмотрели окрестности в дешевый, охотничий тепловизор – но занявших позиции снайперов не заметили.

Катер начал сбавлять ход.

– Минута.

– Минута до высадки!

Четверо из передовой группы – встали в проход, приготовив оружие.

– Тридцать секунд

– Акула-два, изменений не вижу.

– Двадцать секунд! Десять секунд!

В носу начал открываться люк, его крышка – одновременно разворачивалась трапом. Этот небольшой, но проворный катер – мог идти по прибрежным водам со скоростью «Жигулей», высадить на необорудованную площадку отделение морской пехоты и прикрыть его пулеметным огнем. Легкая броня могла защитить десант от автоматного и пулеметного огня противника – если пулемет не крупнокалиберный, конечно…

– Пошел, пошел!

Первые четверо высадились менее чем за минуту, разбежались, плюхнулись на песок… в каждой паре был пулемет Калашникова, и сейчас он был нацелен на машины, на спрятавшихся за ними боевиков Правого сектора, держащих катер и бойцов на прицеле. Сдадут у кого-то нервы – и все закончится бойней…

На катере вспыхнул небольшой прожектор-искатель, потом кто-то заговорил в мегафон:

– К обмену готовы? Покажите товар!

– Вы первые! – заорали от машин.

После небольшой заминки – на берег спрыгнул один из украинцев, он был в поношенном рабочем костюме корабельного техсостава, его шатало.

– Стоять! – громыхнул мегафон. – Дальше ни шагу!

– Где второй? – заорали от машин. – Давай второго!

– Тебе жена давать будет! – ответил мегафон. – И то если хорошо попросишь.

– Давай второго! Иначе мена не будет!

После небольшой заминки из машины вывели человека, лет пятидесяти, подтолкнули вперед.

– Иди.

Прожектор высветил лицо заложника с украинской стороны.

– Наш идет навстречу вашему! – крикнул мегафон – мы должны проверить!

– Где второй?! – крикнули от машин – давайте второго!

– Мы должны проверить личность вашего!

При обычном обмене личность обмениваемых еще до обмена удостоверяли правозащитники, согласовывались списки. Сейчас с этим было затруднительно, так как и русская и украинская стороны обмена нарушали закон.

– Проверяйте здесь! Будем стрелять!

После заминки мегафон ответил:

– Проверим в центре, идет! На равном расстоянии!

Украинцы после небольшой заминки ответили согласием:

– Пойдет! С вашей стороны только один!

Из катера высадился человек, он был в раскатанной в маску шерстяной шапочке – ПШ. Оружия у него на вид не было, он держал второго обмениваемого. Медленно – две стороны пошли навстречу друг другу.

Два народа, когда-то рука об руку праздновавших общие праздники, и плечом к плечу встречавшие общего врага – теперь смотрели друг на друга через прицелы. Хотя – вряд ли людей и с той и с другой стороны можно было в полной мере считать представителями своих народов. Иначе – они бы не встречались тайно, как воры.

– Я полковник Шульгин, – сказал человек в маске. – Вы помните меня?

Обмениваемый с украинской стороны кивнул.

– Где мы с вами встречались в последний раз?

– В Ильичевске.

– Це Черноморск, – возмутился бандеровец. – Немае ниякого Илличевска.

– Закрой рот, – посоветовал полковник, – пока можешь. Что вы у меня тогда попросили?

– Катер. Скоростной катер.

– Кого мы упоминали в разговоре? Из истории?

– Шульгина. Депутата Шульгина

Полковник Шульгин толкнул обмениваемого правосека-снайпера с российской стороны навстречу побратимам.

– Забирайте.

Сентябрь 2020 года. Крым, Россия. Санаторий Министерства обороны РФ

В отпуск Музыкант всегда ходил в одно и то же время года – в сентябре. И все время, пока себя помнил – отдыхал в Крыму. Даже когда он был украинским. Даже когда свирепствовал коронавирус и было совсем не до отдыха. Летом он не любил отдыхать, потому что не любил жару. Просто не выносил ее. Может, это было связано с тем, что в детстве родители постоянно отдыхали летом, ездили на юг и брали его с собой. Жара, толпы народа на пляже – все это отложилось в памяти. Кроме того, Музыкант не любил отдыхать там, где много народа. Толпа выводила его из себя, внушала постоянное чувство опасности. Как и действующий президент России, толпу он боялся и ненавидел.

Если действующий президент России в первый раз столкнулся с агрессивной толпой в Дрездене – тогда он один, с автоматом остановил две тысячи немцев, пришедших громить дрезденское представительство КГБ, – то Музыкант узнал что такое агрессивная толпа в Прибалтике, где он начинал свою карьеру. После окончания Минской школы КГБ его отправили в Литву. Там, в Вильнюсе, он начинал свою карьеру под руководством мудрого и опытного наставника, полковника Станислава Ковальского. Ковальский, поляк, работавший в КГБ, был представителем одного из шести народов, которые считали Вильнюс своим – литовцы, поляки, евреи, русские, немцы, белорусы. Сильнее всего литовцев ненавидели именно поляки, вильнюсские поляки ненавидели русских меньше, чем другие поляки, потому что считали русских не врагами, а пособниками врагов, которым литовцы задуривают голову. Именно Ковальский научил тогда еще неопытного русского паренька, как распознать врага в писателе, в музыканте, в инженере, как бороться с националистическим подпольем и разлагать его изнутри, как организовывать провокации и сталкивать национально-ориентированное меньшинство с равнодушным большинством, как искать и вербовать стукачей в националистической среде. Полковник Ковальский был один из тех немногих, кто работал не для галочки, кто искренне любил свою работу и искренне ненавидел своих врагов – литовских националистов. Русских он тоже ненавидел, но меньше. Они бы победили, если бы не предал Горбачев.