Дойдя до конца коридора, спустились по длинному трапу и снова оказались в коридоре. Около одной из дверей пират в длинных шортах и белой рубашке засунул ключ в замочную скважину и начал поворачивать его по часовой стрелке.

Заскрежетав, ключ остановился, повернувшись всего на четверть оборота.

Пират, выпучив глаза, недоуменно посмотрел на свои руки.

– Дай-ка я попробую открыть дверь! – предложил Викинг, отстраняя пирата от такого сложного механизма.

Покрутив ключ в замочной скважине, Викинг осторожно начал его проворачивать. Замок громко щелкнул, показывая, что язычок вышел из пазов.

Толкнув дверь вперед, Викинг гордо произнес:

– Замки, как и женщины, требуют нежного обращения!

Первой в каюту заскочила Ниоми и сразу же принялась командовать:

– Ужин принесите сюда!

– Мусаил ждет всех в кают-компании! – напомнил матрос, оставаясь в коридоре.

– Подождите за дверью, пока мы переоденемся и примем душ! – приказал Борис, начиная снимать куртку гидрокостюма.

Викинг начал помогать в этом непростом деле.

– Вроде военные гидрокостюмы, а резина тонкая! – пожаловался он, аккуратно скатывая оболочку со спины Бориса.

Борис тоже принял активное участие в снятии гидрокостюма Викинга.

Ниоми выскочила за дверь, лишь только Борис начал разоблачаться.

Буквально через минуту они стояли в одних плавках в середине каюты.

– Рассказывай, что увидел на яхте! – приказал Борис, открывая душевую кабину, совмещенную с гальюном. На полочке обнаружился шампунь, начатое мыло, зубная щетка и ополовиненный тюбик с зубной пастой.

Включив воду, Борис вылил на себя немного ароматной жидкости и с наслаждением начал мыться.

– Это не та яхта! Судно маленькое, и на нем сложно спрятать такую огромную сумму денег. Причем только одна каюта! – на одном дыхании сказал Викинг, стоя в дверном проеме.

– Нам пора убираться из этого богом забытого места, тем более что основное задание мы выполнили! – решил Борис, выходя из душевой.

– Жалко деньги! Никогда не было у меня такой перспективы! Заработать за сутки работы два миллиона долларов! – жалобно сказал Викинг, протискиваясь в душевую.

– Мне себя еще жальче! Мне бы тоже лимон баксов не помешал! – согласился Борис, вытираясь полотенцем, висевшим на стуле.

– Давай все-таки найдем эту яхту! Очень мне хочется денежку! На лимон баксов так много можно купить! – взмолился Викинг, высовывая голову из-под струй воды.

– Есть у меня пара мыслей по этому поводу, коллега! – обнадежил Борис, надевая на себя матросскую одежду.

– Ты прямо льешь лечебный бальзам на мою израненную душу, босс! – разом повеселевшим голосом сказал Викинг, выскакивая из душа.

– Со всем, что предложит здешний предводитель пиратов, соглашаемся! Конечно, в известных пределах! – жестко сказал Борис, усаживаясь на единственный стул.

Быстро одевшись, Викинг пригладил мокрые волосы и вопросительно взглянул на Бориса, продолжавшего неподвижно сидеть на стуле.

– Единственное условие! Твою красотку на судно не брать! – сказал Викинг, берясь за ручку двери.

– Сам не понимаю, зачем я ее с собой потащил! Это, конечно, было правильное решение, но почему я так сделал – ума не приложу! – вставая, сказал Борис.

– С точки зрения человеколюбия я могу объяснить твое поведение, а вот дальше теряюсь в догадках! – не отставал Викинг.

– Отставить разговоры! Нас ждет ужин и пираты! – оборвал Борис, первым выходя в коридор.

Кают-компания находилась в конце коридора. За торцом длинного стола сидел толстый негр с вывернутыми губами и абсолютно седыми волосами.

Едва Борис с Викингом вошли, как негр кончил изрекать своему худому как щепка соплеменнику, сидящему справа, и уставился на вновь вошедших тяжелым взглядом исподлобья.

Слева от главного пирата сидела «скромная» Ниоми и с беззаботным видом смотрела в иллюминатор.

Толстый негр изрек какую-то тарабарскую фразу, которую никто не удосужился перевести, и снова обратился к своему соседу, не обращая внимания на вновь прибывших.

Борис, кивнув толстому негру в знак приветствия и не спрашивая разрешения[30], уселся за стол.

Прошло пять минут, во время которых толстяк продолжал увлеченно беседовать с соседом, совсем не замечая остальных людей.

– Завтра, как только рассветет, мы снова пойдем на погружение! Так приказал Ахмед-паша! Извините, мы очень устали и нам надо отдохнуть перед работой! – вставая из-за стола, громко сказал Борис.

– Здесь выполняют только мои приказания! – моментально ответил толстяк.

– Под воду вы с нами пойдете? – спросил Борис, снова присаживаясь за стол.

– Я дам вам корабельного водолаза и катер! На вашей лодочке вы долго будете искать яхту! – отрезал толстяк, махнув правой рукой.

В кают-компанию худой белый внес большое блюдо с жареным мясом.

Ни вилок, ни столовых приборов на столе не было видно.

Дождавшись, когда толстяк первым взял большой кусок мяса, Борис и Викинг тоже принялись за еду.

И только тогда Борис понял, как он проголодался.

Ниоми по-прежнему сидела за столом, отрешенно смотря в темный иллюминатор.

– Что случилось с двумя лодками, которые приплыли к вам с берега? – спросил толстяк, кидая обглоданную кость на стол.

– Одна лодка дала течь и затонула на наших глазах, а вторую отнесло ветром от нашей резинки. Люди из второй лодки перебрались в первую. Со второй лодки мы только успели снять Ходжу, и ее унесло в море порывом ветра. Что с ней потом случилось, я не знаю. Налетела буря, и ничего не стало видно, – спокойно ответил Борис, продолжая неторопливо есть.

– Как вы в условиях плохой видимости смогли найти наше судно? – спросил толстяк.

– Нам просто повезло! – коротко сказал Борис, снова вставая из-за стола.

– Нельзя вставать, пока капитан не разрешит! – назидательно сказал толстяк, не делая, однако, попыток задержать Бориса.

– Я сугубо гражданский человек и не знаю всех корабельных обычаев! Прошу меня простить! Спасибо за прекрасный ужин! – сказал Борис и, уже дойдя до двери, обернулся и спросил: – Можно мы завтра возьмем с собой радиста? Он, оказывается, имеет опыт погружений под воду. Нам лишний человек под водой будет весьма полезен! Еще нам надо десяток больших баллонов со сжатым воздухом!

– Берите, мне не жалко! У нас заложников много! Больше, чем баллонов! – царственно сказал толстяк, принимаясь за очередной кусок мяса.