Число скончавшихся родственников перевалило за миллион.

— Из этого положения есть единственный выход, — задумчиво пробормотал бывший уголовник Бульбенко, когда число скончавшихся родичей приблизилось к населению небольшой европейской страны.

— Какой?

— Вы сами должны баллотироваться в мэры, Елена Станиславовна. Именно вы! Вы молоды, деятельны, энергичны. И к тому же недурны собой. И у вас безупречная биография, да?

Я смущенно потупилась. Если уж на то пошло, с некоторых пор у меня вообще нет ни биографии, ни прошлого!

— Здорово я придумал? — Бульбенко жаждал моего одобрения.

— Гениально, — только и пробормотала я.

Мой ответ расценили как согласие. Все убиенные родственники одним махом воскресли и отправились пить чай из блюдечка.

Вечером в конторе шестьсот тридцать восемь раз подряд раздавалось: «Город наш, город наш, город наш!» Альфред Зинин, упившись фуршетной водкой, заснул в туалете, а пенсионер Свищенко-Гоев сломал ногу, танцуя летку-енку.

А я, прибегнув к правилам конспирации и нацепив огромную бородавку и коричневый парик, отправилась добывать компромат на своего бывшего мужа. Недавно в нашем городе какой-то частный сыщик в преддверии выборов открыл PR-контору. Не знаю, какой он был специалист, но особого выбора у меня не было…

В конце концов, перед самым голосованием можно заявить, что Вадик свою жену убил, закопал и надпись написал. Но это был самый крайний случай, ведь мне так не хотелось воскресать…

Веня пребывал в растерянности: кандидатка Кукушкина на контакт не шла, на свидание не соглашалась, комплименты отметала как досадное недоразумение и вообще вела себя подозрительно.

— О, если бы она была мужчиной! — застонал Веня, бессильно сжимая пудовые кулаки. — Тогда бы я… Дал бы ей под дых! А потом в солнечное сплетение! А потом по шее! А потом в челюсть! И тогда, выплюнув остатки выбитых зубов, она быстро призналась бы во всем, чего не было. И дело в шляпе.

— Но она не мужчина! — напомнил дедушка, предостерегающе подняв палец.

— Знаю, — вздохнул Веня с сожалением. — Но может быть…

Старик был готов к борьбе, холоден и спокоен.

— Беру на себя этот крепкий орешек, — с чекистской решимостью произнес он. — Ибо когда в тысяча шештом годе я на тамбовскую банду ходил в одиночку с голыми руками, бандиты натравили на меня одну прелестницу с выдающимся размером бюста. Но и она не смогла мне своим бюстом глаза замазать, потому как я носил в себе понятие долга, беспримерную честность и гражданское мужество. А также многое другое в том же духе.

— Ты, дед, — встрепенулся Веня, — к ней в доверие вотрись. Комнату рассмотри, то да се, фотографии на стенах… Сделай заключение относительно ее холостого состояния. Она же медицинский работник. Сыграй на ее жалости и милосердии, если жалость, конечно, еще в ней осталась.

Вместо ответа, дед сурово оглядел нравоучительствующего внука.

— Не тем мы занимаемся, внучек, — сурово отповедал он, неодобрительно покачав головой. — Розовая кроссовка — вот что должно нас волновать в этой жизни. Кроссовка и газовые баллоны. Тогда и загадка смерти безвинной Мухановой в одночасье объяснится.

— Если она, конечно, существует, эта розовая кроссовка, — хмыкнул Веня.

— Если шушшествует, — эхом отозвался дед.

И спицы стариковской коляски засверкали по направлению к дому, где, по данным разыскных мероприятий, обитала настоящая Кукушкина.

— Вам помочь, дедушка? — сердобольно воскликнула юная девушка, завидев коляску, тщетно пытавшуюся взобраться по крутым ступеням подъезда.

Засучив рукава, доброжелательница попыталась помочь старику, надеясь вписать в свой реестр добрых дел (который, говорят, ведется на небесах) еще одно хорошее дельце. Однако вздорный старик не только не принял стороннюю помощь, но даже возмутился и категорически отверг ее.

— Иди, внучка, по своим делам, ступай куда шла! — сурово прикрикнул он и даже для пущей острастки замахнулся на доброхотку.

Девица испуганно ретировалась.

Впрочем, после получаса томительного ожидания, завидев другую представительницу женского пола, старик в коляске вовсе не стал отвергать помощь, которая ему, кстати, не была предложена, а, наоборот, стал настаивать на этой помощи и даже симулировать некое внезапно напавшее на него заболевание, тем самым рассчитывая привлечь внимание незнакомки.

Незнакомка попыталась было обогнуть застрявшую в проходе коляску, но обогнуть ее не представлялось возможным, не освободив от содержимого, и потому проявленное в дальнейшем милосердие можно считать вынужденным, к тому же… К тому же некий человек с фотоаппаратом следовал по пятам за незнакомкой, держа свое фотографическое оружие наизготовку.

Что с вами, дедушка? Не могли бы вы отъехать в сторонку, ведь вы, простите, проход своими колесами загородили!

Ах, не можете… Так я и знала. Так я и думала, что на пути к сияющим вершинам власти непременно появятся непреодолимые препятствия в виде стариков с колясками, застопоривших мое поступательное движение.

Сейчас я вас, дедушка, подвину.

Хотя… А что, если этот милейший старичок с одуванчиковым пухом на макушке подослан злостными конкурентами? И если я примусь убирать его с дороги, вон тот типчик с аппаратом в руках сейчас ка-ак заснимет мои пререкания с дедулей, а потом поместит фото в районной газете, снабдив неподобающей подписью…

(Вслух.) Ах, дедушка, скажите, чем я могу вам помочь? Вы только скажите, я непременно расстараюсь для вашего блага и процветания. Хотите за право пройти мимо вас путевку в санаторий? Или ежемесячную прибавку к пенсии в размере семи рублей?

Ах, не хотите… Хотите только стакан воды и неотложную медицинскую помощь… Причем непременно хотите, чтобы сию помощь я оказала вам из собственных рук и в собственной квартире. Странное желание…

А с чего вы взяли, что я могу эту помощь оказать?

Что? Я — медсестра? А с чего вы взяли, что я медсестра? В предвыборной рекламе прочли? Ах, ну да, я же медсестра, совсем запамятовала… Хорошо же вы, уважаемый престарелый гражданин, читаете предвыборные листовки. А я ведь, честно говоря, думала, что их сразу отправляют в мусорный бак. Надо же, находятся такие идиоты, которые пристально их изучают…

Что с вами?! Вам плохо?! Вы уже не дышите?! У вас судороги?!

О господи, у него судороги и он не дышит! Кто-нибудь, помогите, ради бога! На помощь! Старичок неотвратимо кончается!

Никого…

А этот тип с фотоаппаратом засел в придорожных кустах и не выходит. Конечно, старичка спасти — фигушки, а вот заснять происходящее и поместить снимок в газете под заголовком «Кандидат Кукушкина собственными руками убивает пенсионеров» — это, конечно, он может…