доступ к государственной спортивной инфраструктуре отсутствовал в силу объективных или административных причин, но, в принципе, и любое другое помещение также можно было превратить в зал для занятий культуризмом с помощью кустарного оборудования[477].

Важно подчеркнуть, что, оздоровляя и укрепляя тело с помощью железа, советские люди проявляли специфический тип заботы о самих себе. Советский культуризм действительно впитал господствующие представления о маскулинности и гражданственности, но созданные им тела являли собой результат длительной, трудоемкой и утомительной работы над собственной физической формой. Работа над собой и вера в себя играли важную роль в методе Илизарова и составляли необходимое условие лечения по Дикулю. В позднесоветскую эпоху благодаря нарративам и образам, связанным с «киборгами» Илизарова, пациентами Дикуля и рельефной мускулатурой юных советских культуристов, опыт энергичного формирования собственной личности проник в советскую культуру тела. Илизаров и Дикуль неоднократно отмечали, что благодаря их методам недавние инвалиды полноценно включаются в жизнь общества, а советские культуристы, в свою очередь, утверждали, что воплощают социальную норму. Но в каждом из этих случаях человеческое тело олицетворяло новый тип нормальности, где источником социальной значимости оказывался не социалистический коллектив, а потенциал материальных предметов. Привязанность советских людей к железу порождала гибридные личности, чья идеологическая структура была несоизмерима с телесным опытом.

Глава 6. Обыденное и паранормальное в советском телевизоре

Мы обмануты повседневностью вторжения телевидения в нашу жизнь. Мы согласны принять его, как приняли в свое время появление спичек, электрической бритвы, машинки для очинки карандашей. Мы водружаем светящийся ящик в десяти сантиметрах от швейной машины и уютно накрываем его салфеточкой. Теперь телевидение вроде домашней кошки. Оно привычно. Оно приручено. Оно представляется словно в прошедшем времени. Нам и в голову не приходит мысль, что мы всего лишь стоим на пороге только что начавшейся революции в средствах человеческого общения.

Сергей Муратов. Телевидение в поисках телевидения

В последние тридцать лет существования СССР наблюдался необычайный всплеск интереса к паранормальным явлениям. Началось все с неопознанных летающих объектов (НЛО). В конце 1950‐х годов советские граждане, посещавшие публичные лекции московского профессора Юрия Фомина, с удивлением узнавали о том, что на Землю регулярно наведываются неопознанные летающие объекты. Официально тема лекций Фомина была связана с устройством Вселенной, но Фомин воспользовался ими, чтобы в деталях излагать различные обстоятельства, касающиеся посещения Земли инопланетянами. Машинописные экземпляры его лекций получили настолько широкое распространение среди образованной советской публики, что в 1961 году газеты «Правда» и «Комсомольская правда» опубликовали официальное опровержение[478]. Несмотря на опровержения, новости о посещениях НЛО продолжали появляться в советской прессе, причем доля скептицизма в них все убывала и убывала, пока, наконец, в октябре 1989 года ТАСС, главное советское информационное агентство, не выпустил официальный отчет о «неопознанном летающем объекте» с экипажем из нескольких высоких человекоподобных существ и маленького робота, приземлившемся в Воронеже[479]. Однако НЛО были лишь одним из многочисленных паранормальных явлений, захвативших позднесоветское общество. Во второй половине 1950‐х годов рассказы о встречах со снежным человеком (йети) на Памире участились настолько, что в 1958 году Академия наук СССР снарядила туда специальную экспедицию[480]. Поскольку никаких следов живого йети ее участникам обнаружить не удалось, официальные поиски снежного человека на этом прекратились, но неофициальные поисковые группы продолжали исследовать Памир, а также Кавказ, арктическую тайгу и другие регионы Советского Союза, охотясь за таинственным homo trogloditus[481]. С начала 1980‐х годов постепенно росло количество новостей о полтергейстах, приходивших со всех концов СССР и достигших кульминации в конце 1988 года, когда по советскому телевидению показали передачу о «барабашке», якобы поселившемся в общежитии строителей в Москве[482]. К тому же в постсталинскую эпоху советские люди были хорошо осведомлены о паранормальных явлениях за пределами Союза. Истории о Бермудском треугольнике, лох-несском чудовище и прочих загадочных существах и феноменах излагались – обычно как объект критики, но иногда в виде гипотезы или личного мнения автора, – на страницах журналов «Техника – молодежи» (где имелась специальная рубрика «Антология таинственных случаев»), «Наука и жизнь», «Химия и жизнь», «Знание – сила» и в телевизионной передаче «Очевидное – невероятное».

В постсталинскую эпоху в СССР резко выросло и число экстрасенсов. Ключевыми фигурами тут были Вольф Мессинг и Нинель Кулагина, которые в 1960‐е годы, как никто другой, познакомили публику с телекинезом, телепатией и другими сверхъестественными способностями[483]. В конце 1960‐х годов советская пресса широко обсуждала якобы успешные эксперименты по телепатической коммуникации[484]. Официальные источники, включая третье издание Большой советской энциклопедии, осторожно признавали вероятность наличия в человеческом теле способностей, еще не известных академической науке[485]. Среди советских ученых наибольшей поддержкой пользовалась концепция биополя – настолько, что в 1981 году в Институте радиотехники и электроники Академии наук СССР была учреждена специальная лаборатория для изучения человеческой энергетики[486]. Возглавивший ее Эдуард Годик впоследствии издал воспоминания об этой позднесоветской попытке научного анализа паранормальных человеческих способностей, где написал, что исследования проводились по указанию и при поддержке высших представителей советского руководства[487].

Размышляя об этом внушительном перечне таинственных явлений, занимавших советское общество в последние тридцать лет существования СССР, легко пройти мимо того факта, что самый паранормальный объект эпохи позднего социализма – вовсе не НЛО и не полтергейст, а обыкновенный советский телевизор. В конце концов, лишь немногие утверждали, что лично сталкивались с паранормальными явлениями; большинство узнавало о них косвенно – по слухам или из СМИ. Однако едва ли не каждый советский человек наблюдал сеансы лечения Анатолия Кашпировского и Аллана Чумака, в 1989 году транслировавшиеся по советскому телевидению. Кашпировский и Чумак оказались на Первой программе Центрального телевидения СССР, главном советском телеканале, благодаря своим утверждениям о том, обладают психическими способностями, с помощью которых могут вылечить сидящих перед экраном телезрителей. Оба завоевали огромную популярность. Сеансы Кашпировского шли в прайм-тайм каждое второе воскресенье с октября по декабрь 1989 года; каждая передача длилась более часа. Сеансы Чумака были короче – их продолжительность составляла восемь – десять минут, но летом и осенью 1989 года их транслировали каждый день, кроме воскресенья, рано утром в рамках развлекательной передачи «90 минут» (позднее переименованной в «120 минут»). В 1990 году оба целителя исчезли с центрального телевидения, но время от времени появлялись в эфире региональных телеканалов вплоть до 1993 года, когда в России приняли новый закон о здравоохранении, содержавший однозначный запрет на проведение сеансов лечения средствами массмедиа[488].

Кашпировский и Чумак обращались к советским телезрителям с экранов, где крупным планом показывали их лица, за счет чего создавалась иллюзия непосредственного контакта между целителями и публикой. Кашпировский гипнотизирующим голосом давал команды и указания, призванные пробудить «внутренние ресурсы» человеческого тела, исцеляющего самое себя. Чумак, наоборот, на протяжении