Адам протянул мне мундштук.

— Анри будешь?

И тогда я почувствовал тыльной стороной кисти кончики пальцев Эйлиаса. Он слегка повел ими вправо, потом влево.

Я понял.

— Нет, Адам, — сказал я. — Я уже бросал, и не хочу к этому возвращаться.

— Да, ладно! У тебя зависимость была только от кокаина.

— От этой не бывает.

— Ну-у, психологическая.

— Все равно не хочу, даже от случая к случаю.

Адам пожал плечами.

— Ну, что имплантировано Ройтманом хрен вытравишь самым лучшим каннабисом.

Вскоре мои друзья уже донельзя развеселились и болтали без умолка. И только наш республиканец не сделал ни одной затяжки. Его сначала пытался раскрутить Адам, потом Берни, но он неизменно мило улыбался и говорил, что конечно попробует, но только после гостей.

Наконец, я почувствовал, что он накрыл ладонью кисть моей руки и вложил в нее какой-то холодный маленький предмет. Я боялся опустить туда взгляд, чтобы не спалиться перед моими бывшими командирами. Неловко шевельнуться, сделать неверное движение и выдать себя.

Наконец, сжал руку в кулак и все понял: кольцо! Торопливо убрал его в карман брюк, кажется никто не заметил.

Это было вовремя. Я надышался, конечно, и марихуна начинала действовать и на меня. Больше всего в таком состоянии я боялся потерять свой трофей.

Эйлиас тоже развеселился и, наконец, сделал затяжку.

— Ну? Вечный мир? — улыбнулся он. — Тесса и РЦС!

Обед был съеден, кальян выкурен, близился вечер.

Мы вышли на воздух под великолепное закатное небо. Все оттенки янтаря и меда на западе перетекали в коралловую и персиковую пену облаков, а над ними — в бирюзу и ментол небес. А на фоне зари, словно самым тонким пером, были нанесены силуэты и листья пальм и пучки травы у самой воды на набережной. И в воде отражена и повторена закатная феерия неба. То ли здесь действительно волшебные закаты, то ли действие каннабиса еще не прошло, но я видел и замечал каждую деталь, каждую черточку этого чудесного города.

Мы шли по розовой каменной набережной мимо белых оштукатуренных домов, тоже казавшихся абрикосовыми в свете заката.

— Здесь есть красивая мечеть, — сказал Эйлиас. — Туда пускают, когда нет намаза. Успеем до магриба.

Впереди показались четыре черных на фоне зари минарета, слово иглы проткнувшие краснеющее небо.

Но Симона, Берни и Рауля наотрез отказались пускать с оружием, а расстаться с ним мои бывшие солдаты не хотели ни в какую.

— Ну, давайте, мы с Адамом и Эйлиасом зайдем втроем? — предложил я. — У нас нет оружия.

Относительно республиканца я, впрочем, не был уверен.

— Нет, Анри, — отрезал Адам. — Для этого ты еще недостаточно адекватен.

Эйлиас наблюдал за этим внимательно, но без удивления.

Я пожал плечами.

— Ладно, что поделаешь.

И подумал, что у приглашения союзовца был некий дополнительный подтекст. Он наверняка знал, что в мечеть не пускают вооруженных до зубов не мусульман.

— Здесь недалеко наша торговая миссия, — смирился Эйлиас. — На нее тоже стоит посмотреть.

Небо уже окрасилось алым и багровым, с минаретов послышалось завывание муэдзина, а на улицы упала тьма. Под крышами домов, на деревьях, над воротами зажглись гирлянды мелких лампочек, чаще золотистых и голубоватых, но и иногда и разноцветных.

— У них что, рамазан? — спросил я.

— Да у них каждый день рамазан! — хмыкнул Адам.

— Насколько я знаю, нет, — прокомментировал Эйлиас.

Торговая миссия РЦС имела три этажа, витые колонны, два длинных балкона по второму и третьему этажам с белой балюстрадой, похожей на каменное кружево, и таким же кружевных навесом. Под самым коньком крыши располагался подсвеченный прожектором герб РЦС: арка, увитая золотыми лилиями, в окружении двенадцати планет, цвета которых пробегали весь спектр от красного до фиолетового. А сама крыша напоминала темное стекло: солнечные батареи, конечно.

— Чем торгуете? — поинтересовался Адам.

— Людьми, — как ни в чем не бывало, ответил Эйлиас.

— В РЦС рабство? — удивился Рауль.

— Нет, конечно, — улыбнулся союзовец. — Мы не продаем, мы покупаем. Точнее выкупаем. У них же шариат. Так что и руки, и головы рубят. Мы же не можем на это смотреть. Так что откупаем, кого удается.

— Зачем вам столько сброда? — поинтересовался Симон.

Эйлиас посмотрел на него так, словно он сказал, что-то вроде: «Земля плоская и на нее надо немедленно сбросить атомную бомбу».

— Как вы можете так говорить! — воскликнул он. — Здесь нет сброда! Здесь люди! А вас никогда сбродом не называли?

— Называли, чего уж, — примирительно сказал Адам. — Но я думаю, господа мусульмане на вас бизнес делают. Дела еще не фабрикуют?

— Фабрикуют. Но ничего, переплатим. Деньги ничто по сравнению с жизнью и свободой.

— И что вы с ними делаете, с выкупленными? — спросил я.

— Отвозим на РЦС, если они соглашаются пройти через Сад Гостеприимства. Если нет, лечим, даем денег и отпускаем на все четыре стороны.

— И они принимаются за старое.

— Да это тяжелый моральный выбор. Но свобода священна.

Мы стояли у ворот миссии, украшенных лампочками не хуже мусульманских построек.

— Зайдете? — спросил Эйлиас. — Здесь есть внутренний двор с очень красивым садом и фонтаном с подсветкой. У нас можно переночевать. Есть комнаты для гостей. Бесплатно.

— А оружие оставить на входе? — спросил Симон.

Эйлиас развел руками.

— Иначе система не пропустит. Не пропадет ваше оружие.

— Нет, — отрезал Адам. — Спасибо за предложение, но нет. Мы и так припозднились.

Около полуночи мы были на нашей вилле. Только оставшись один я решился надеть кольцо. Меня ждало послание от Эйлиаса.

— Анри, вы пленник?

— Да, — ответил я.

— Для меня было не совсем очевидно, стоит ли вас немедленно спасать. Ваше положение странно: у вас нет ни кольца, ни оружия, но ваши тюремщики с вами крайне обходительны. Даже рук не связали, и вы называете друг друга по именам, как старые друзья. Это РАТ?

— Да.

— Вас вытащить?

— Это возможно?

— Более чем.

— Я бы не хотел пока. Мне восстанавливают память. Так что наши цели совпадают.

— Проблемы с памятью после ПЦ Кратоса?