Он не торопился встать и уйти.

— Подумай, командор. Речь идет…

— Убирайся! — Хантер с трудом сдерживал ищущую выхода ненависть. — Я потерял дочь, лучших бойцов и не намерен разговаривать с убийцей!

Казалось, все кончено. В так и не начавшихся переговорах поставлена жирная точка.

Вместо бесполезных сейчас слов Шепетов извлек из нагрудного кармана нанокомп.

— Я знаком с Дарлинг, — выложил он свой последний козырь, стремясь переломить ситуацию, пробить глухую неприязнь Хантера. — Мы часто общались в рамках сталкерской сети. Однажды я помог ей выжить после серьезного ранения. Она оказалась за границей Барьера Соснового Бора, на достаточном удалении от источников аномальной энергии, и ее импланты начали сбоить. Титановая Лоза доверяла мне. Да и ты, командор, нередко руководствовался поступавшими от меня сведениями! — Он протянул активированный нанокомп Хантеру. — Взгляни.

Взяв нанокомп, Хантер машинально сканировал уникальный код.

— Ты Кобальт?! — вырвалось у него удивленное восклицание.

— Да, — спокойно кивнул Шепетов. — Удивлен?

— Но… — командор вскинул взгляд, — каким образом?! — Он продолжал изучать персональный компьютер. — Здесь отсутствует чип мью-фона! Ты лжешь! Кобальт был сподвижником Ордена! Мы не встречались лично, но его информация не раз спасала наши боевые группы!

— Нанокомп принадлежит мне! — Шепетов извлек старомодный портсигар, открыл его, поддел ногтем неприметную пластину, открывая потайное отделение. — Вот недостающий компонент. Думаю, для сталкеров давно не секрет, что мью-фонная связь была разработана по заданию Военно-космических сил. Новыми мобильными устройствами планировалось оснащать спецподразделения. К сожалению, почти все рабочие образцы хранились на складах Академгородка и были утрачены в период первых пульсаций. Сохранилось лишь несколько устройств, предоставленных для полевых испытаний.

Хантер некоторое время молчал, пытаясь обуздать душившие его эмоции, затем все же справился с собой.

— Это один из прототипов? — Он пристально рассматривал необычное устройство.

— Да. Более сложный, чем стандартный чип. Пользуясь им, я входил в сталкерскую сеть, находясь за границей Барьера. Не желаешь иметь дело с военными? Так выслушай Кобальта, я пришел не с пустыми руками! Есть информация, по определению интересующая Орден! Я готов поделиться ею.

Хантер усмехнулся.

— Не сомневаюсь. После того как Дарлинг обнаружила в Пустоши некую загадочную установку и документы, подписанные профессором Сливко, ты из кожи вон вылезешь, пытаясь узнать, что именно стало известно Ордену!

— Установка сейчас под нашим контролем, — напомнил Шепетов. — Но, признаюсь, от древней аппаратуры мало толку. Она фактически уничтожена. Командор, проблема намного сложнее. Действуя независимо друг от друга, мы вплотную подошли к разгадке тайны возникновения Узла. Исследования Ордена и наши изыскания некоторое время продвигались параллельно. Настала пора объединить усилия.

Хантер резко подался вперед, опершись руками о стол, разделявший два кресла.

— Я не верю тебе, Шепетов! — сипло произнес он. — Ты потерял должность командующего и теперь мечешься, не зная, что делать! Запомни, Орден никогда не станет подразделением Барьерной Армии, наши мнемотехники и ученые никогда не будут работать на военных!

Иван Андреевич насупился.

— Хорошо. — Он встал, подошел к бронескафандру. — Будем считать, что мы не договорились. — Генерал коснулся сенсора на миниатюрной панели управления защитной экипировкой. Раздался тихий всхлип сервомотора, в толще брони открылся небольшой отсек, откуда он извлек какой-то оплавленный предмет. — Возможно, ты все же передумаешь, командор. У нас есть общие интересы!

Хантер молчал.

— Вот. — Шепетов положил на стол кусок оплавленного механизма.

— Что это?

— Фрагмент весьма необычного механоида. В зоне тамбура Пустоши, после полыхавшего там боя, полно схожих обломков. Обрати внимание на клеймение уцелевшей детали.

Командор не стал прикасаться к оплавленному фрагменту механизма. Он задействовал сканеры имплантов, и вдруг кровь окончательно отхлынула от его бледного лица, черты застыли, будто окаменев.

На одной из деталей механизма четко просматривалось клеймо из трех букв: «DRG».

— Вижу, сочетание символов тебе знакомо. — Шепетов знал, что ударил в цель, и теперь стремительно усиливал давление: — Хантер, мы стоим на краю пропасти! Корпорации Внешнего Мира рвутся к абсолютному мировому господству. Они упорно пытаются импортировать, изучить и внедрить технологии, зародившиеся в аномальных пространствах, не задумываясь о неизбежных последствиях! Рано или поздно они добьются своего, выпустят скоргов на волю! Но эти доморощенные ублюдки — лишь малая часть проблемы! Настоящая опасность исходит от техноса! Он изменился. Эпоха «примитивов» пришла к закату. Им на смену появились «изделия», эволюционировавшие где-то в иных пространствах Узла! Они на наших глазах создают целые армии, вступают в схватку друг с другом, что-то делят, а мы… копошимся, погрязнув в своих амбициях!

Слова генерала вонзались в рассудок, словно раскаленные гвозди.

Нравилось командору или нет, но Шепетов по большому счету был прав.

События, несколько недель назад потрясшие Пятизонье, начались внезапно и развивались стремительно.

Сначала в Пустоши появились новые виды техноса. Эволюционировавшие скорги и созданные ими механоиды за короткий период в буквальном смысле оккупировали отчужденное пространство, зачистив центральную область Пустоши от вольных сталкеров и своих механических собратьев-примитивов, затем возвели на захваченных территориях сотни загадочных построек, начиная от огромных городищ и заканчивая разветвленной подземной инфраструктурой тоннелей.

Аномальные пространства — как язвы на теле планеты. Они практически не изучены. Бесчисленные опасности, исходящие от механоидов и скоргов, пульсации, сметающие все живое и неживое, множество иных губительных для человека явлений серьезно затрудняют любые исследования, но для техноса — это естественная среда обитания, и он стремительно видоизменяется, демонстрируя пугающие темпы развития.

Хантер, задетый за живое словами Шепетова, на миг представил Землю недалекого будущего: мрачную, придавленную свинцовыми плитами облачности, мертвую, покрытую металлорастениями, населенную сталтехами — механической нежитью, в которую превратятся люди. Он зримо представил чудовищную, чуждую до дрожи архитектуру строений техноса, которая прорастет на руинах погибших мегаполисов.

А есть ли мне дело до Внешнего Мира? Я уже живу в исковерканной реальности и вряд ли когда-нибудь вырвусь отсюда…

Командор стоял, впившись взглядом в обломок механоида.

«DRG»…

Три буквы плыли перед глазами. Мозг Хантера, давно, безнадежно пораженный скоргами, в моменты предельного нервного напряжения вдруг начинал сбоить, все виделось, как в тумане, чувства вырывались из-под контроля рассудка…