«Господи, а я так надеялась, что за ночь это пройдёт…»

Она понимала, что нужно встать и занять себя чем-нибудь, но не чувствовала в себе сил оторвать голову от подушки, тело ощущалось тонкой безвольной оболочкой, до краёв наполненной вялой обреченностью, каждое движение давалось с трудом.

«Вставай. Возьми себя в руки, лентяйка, просто возьми и встань.»

Было такое ощущение, что мозг отдает команды, а до мышц они не доходят, как будто из механизма выпала шестеренка и двигатель вертится вхолостую.

«Тряпка. Размазня. Встала, поела и пошла чертить. Быстро.»

За окном шумел город, в голове крутился, как заевшая пластинка, усиленный до нереальности шорох ногтей по щетине.

«Госпожа, мать вашу, Вероника, оторвите задницу от кровати и переместите в кресло, страдать можно и за работой.»

Она почти видела, как встает и идет, но в реальности все так же лежала и смотрела в потолок, ненавидя себя за это.

«Надо просто делать всё по очереди. Сначала встать. Потом одеться.

Начнем. Вставай. Вставай.»

Ей хотелось себя ударить. Влепить самой себе с разворота, как Тошка тому бедняге на видео, смачно, так, чтоб все мысли вылетели куда-то в судейский стол.

«Вставай. Твою мать, вставай!»

Потолок медленно кружился перед глазами.

В гостиной раздались шаги, заставив её дернуться и сесть на кровати, лихорадочно пытаясь размотать десятки раз обернутый вокруг ладони пояс. Скользкий шелк внезапно стал шершавым и вцепился в руку, как живой, Вера почти видела, как кто-нибудь, Эйнис, например, вламывается в спальню и ехидно вопрошает: «А что это ты тут делаешь? А чей это пояс? Откуда он у тебя?»

В коридоре заскрипели половицы, Вера наконец содрала с руки пояс и сунула под одеяло, вскочила с кровати и молниеносно застелила её, набросила покрывало, схватила со стула штаны и впрыгнула в них, обулась, пригладила волосы, посмотрелась в маленькое зеркало возле двери.

«Морда как морда, прямо не верится. Даже как будто выспалась и отдохнула, ха.»

Она решительно толкнула дверь и вышла из спальни, заглянула в кухню, откуда доносились шорохи и скрипы, увидела Эйнис и вздохнула с облегчением. Блондинка обернулась и криво улыбнулась:

— Утречко, соня.

— Обед уже, — усмехнулась Вероника, прикрывая рукой зевок, кивнула на пакеты на столе: — Это что?

— Это я купила тебе продукты, — скорчила рожицу Эйнис, — с тех пор, как Барт слился, это моя обязанность. А это тебе ночнушка, — она достала из пакета большой сверток и бросила Вере, ехидно пропев: — Ты же у нас сама себе не можешь купить, ходишь, бедняжка, как бомж, полуголая.

— Спасибо, это так мило, — с сарказмом пропела Вера, наиграно хлопая ресничками и прижимая ладонь к груди, как будто это её тронуло до глубины души, — ты меня просто спасла.

— Ну что ты, — ещё более ядовито изобразила кривой поклон блондинка, — мне было приятно, носи с удовольствием.

Вера фыркнула и положила сверток на стол, не став даже заглядывать внутрь, зато с интересом окинула взглядом пакеты с едой на столах. Увидела какой-то подозрительно большой сверток неправильной формы и расковыряла бумагу, заглянула и поморщилась:

— Это что за чудище?

— Это деликатес, между прочим, — фыркнула Эйнис, — называется степной дракон, его мясо очень ценится гурманами.

— Да? — Вера недоверчиво разглядывала треугольную морду здоровенной ящерицы с кожаным капюшоном и длинными зубами, потыкала пальчиком твердую сухую чешую и с интересом посмотрела на Эйнис: — Дай угадаю, он ядовитый?

— Да, — радостно кивнула Эйнис, продолжая выкладывать на стол свертки, — ядовитые железы в голове, голову отрежешь, остальное все можно есть.

— Ну спасибо, хоть предупредила, — вздохнула Вероника, махнула рукой и опять завернула ящерицу, стала складывать пакеты в холодильник. Эйнис вытряхнула опустевшие сумки и аккуратно сложила, сунула в карман.

— Тебе ещё что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо, — изобразила ненатуральную благодарность Вера, — я завтра сама пойду на рынок, так что…

— Не факт, — криво усмехнулась блондинка, доставая мешок с мусором, — Шен не готовил группу к твоему выходу наружу, так что это ещё под большим вопросом.

— Посмотрим, — недовольно нахмурилась Вера, не глядя на Эйнис.

— Ладно, если тебе ничего не нужно, я тогда пойду, — она потопталась на месте и не ушла, Вера обернулась, подозрительно приподнимая брови:

— Что? — Эйнис отвела глаза, Вероника криво улыбнулась: — Я не понимаю, что ты от меня хочешь. У тебя большие планы, пожелать тебе удачи?

Эйнис фыркнула, задирая нос и кривя презрительную физиономию:

— Я не верю в эту фигню.

— Я тоже, — махнула рукой Вера, — но как-то… мне несложно, людям приятно, так почему бы и нет?

Блондинка рассмеялась и покачала головой:

— Пойду я, пока, — Вера пожала плечами и помахала рукой её спине. Эйнис ушла, иронично посмеиваясь до самого портала.

Вероника продолжила раскладывать продукты по полкам, чувствуя, как искусственная бодрость опять её покидает, руки слабеют, движения замедляются. Она закончила, равнодушно взяла ближайший из бутербродов, оставшихся от вчерашнего чаепития, и пошла чертить.

* * *

День был таким бесконечно-долгим, что ей казалось, он никогда не кончится. Вероника закончила чертежи швейной машины, переписала ещё десяток листов мировой истории, приготовила целую башню бутербродов, в надежде на то, что завтра все-таки выберется на рынок и увидится там с Бартом.

«Если увижу маленькую заразу, наплюю на приличия и все-таки спрошу у него прямо, что творится с его обожаемым папиком. Даже если он не знает, пусть пофантазирует, может, вместе мы до чего-нибудь додумаемся.»

Закончив с бутербродами, она увидела на столе сверток с ночнушкой и решила посмотреть, что Эйнис ей принесла. Из бумажного пакета выпало что-то белое и такое огромное, что Вера решила отнести это в спальню и разложить на кровати, чтобы рассмотреть. В расправленном виде ночнушка заняла почти всю двуспальную кровать, широкие кружевные рукава и такая же вставка на груди, на Верин взгляд, очень откровенная, придавали ей слегка бордельный вид. Но больше всего её удивил разрез спереди по центру, почти до пояса. Вероника так и этак порассматривала странное приобретение, примерила, походила. Ткань оказалась очень мягкой, не шелк, конечно, но спать можно, её смущал только разрез и прозрачное кружево на груди.

«Ну и ладно, подумаешь, проблема. Я все исправлю.»

Она откопала свой сундук с нитками, включила умиротворяющую музыку и устроилась в кресле, аккуратно распарывая рубашку посередине. Из портала вышла высокая темная фигура, Вера замерла. Замеченный боковым зрением силуэт заставил сердце зайтись грохотом, но повернувшись к гостю, она улыбнулась с облегчением: