На самом же деле я стал учиться хуже. Перебивался с тройки на четверку, но все же вытягивал четверки. Но поскольку троек у меня не было, то всем было все равно.

На Новый год мама и Игорь собирались полететь в Чехию вдвоем, а Людмила Сергеевна собиралась к своим родственникам в Тверь, а мы с Владом должны были остаться дома. Я очень ждал, чтобы они все поскорее уехали.

Артем Хвостов становился наглее. Он без разрешения брал мой рюкзак и выкидывал оттуда вещи.

Он даже порвал мой учебник по физике (библиотечный).

Во время уроков он кидался в меня жвачкой.

Жвачка попадала мне в волосы, и мне приходилось уходить в туалет, чтобы ее выдирать.

Влад помог аккуратно склеить учебник, вырезал оставшуюся жвачку из моих волос и, кажется, переживал за меня. По крайней мере он все время спрашивал, как у меня дела. Это было удивительно. Хотя мы мало разговаривали из-за отсутствия двери, мы успели неплохо узнать друг друга.

Влад был кандидатом в мастера спорта по легкой атлетике, учился в одиннадцатом классе и собирался поступать в университет физической культуры (или как-то так). Он не был похож на Игоря. Не кричал, не угрожал, не ругался. Я никак не мог поверить, что у них половина общих генов. Очевидно, гены Игоря оказались рецессивными.

И хорошо.

По вечерам, когда мы делали домашнюю работу, он давал мне свой смартфон, и я слушал его музыку. В основном, он слушал две группы: Muse и Garbage. Вторая мне понравилась больше. Довольно скоро я привык к вокалу, и он перестал мешать мне заниматься учебой.

Выпал снег, и улицы стали белыми.

В среду Зоя Викторовна вновь отправила меня к Ольге Алексеевне.

Я пришел.

– Как ты? – спросила Ольга Алексеевна.

– Нормально, – ответил я.

– У тебя в классе точно все хорошо?

– Да, – я заставил себя улыбнуться.

Получилось плохо.

– Послушай меня, Леша. Травлю нельзя поощрять. Об этом надо говорить. Нельзя, чтобы она оставалась безнаказанной.

Я молчал.

– Тебе точно нечего мне сказать?

Я помотал головой.

– Хорошо. Тогда иди.

И я ушел.

В пятницу первой парой у нас по расписанию был английский, но вместо Зои Викторовны пришла Ольга Алексеевна. Я узнал ее по голосу.

– Доброе утро. Я бы хотела поговорить с вами о травле в коллективе.

О нет.

Только не это.

– Вы все считаете себя людьми взрослыми, поэтому я буду говорить с вами, как со взрослыми.

Артем Хвостов издал тихий смешок.

– Что тебя рассмешило? – спросила Ольга Алексеевна.

– Нет-нет. Вы очень хорошо говорите. Продолжайте.

– Спасибо за разрешение, Артем, – она улыбнулась, – Как я уже сказала, я бы хотела поговорить о травле. И, чтобы не отнимать ваше драгоценное время, я скажу кратко. Во-первых, задумайтесь о том, что в травле виновата не жертва, а инициатор. К сожалению, в нашей культуре насилия фокус сместился, и в травле обвиняют жертву. Слишком толстая, слишком рыжий, носит очки, смешно говорит. В Интернете много мануалов о том, как перестать быть жертвой травли, но нет практически ничего о том, как перестать травить других людей. Так вот, вина лежит на инициаторах травли, а не на жертвах. Причин у инициатора может быть много: от низкой самооценки до банального садизма. И в следующий раз, когда возникнет желание кого-нибудь оскорбить, вспомните о том, что это оскорбление, в первую очередь, говорит о вас, а не о нем. Скажите, вы когда-нибудь травили кого-нибудь?

Все промолчали.

– Отлично, – она улыбнулась. – А теперь вторая вещь, которую я хотела сказать. Вряд ли инициаторы что-то поймут или захотят исправиться. Если только они не лишатся поддержки. Я говорю о той поддержке, которую оказывает нейтральная сторона – наблюдатели. Те из вас, которые молчат. В травле не бывает нейтральности. Если вы просто смотрите и ничего не делаете, то вы ничем не лучше инициаторов. Может, даже хуже. Вот и все, что я хотела сказать. А теперь занимайтесь английским. See you later.

И Ольга Алексеевна ушла.

После урока английского языка Артем Хвостов и Гриша Зыбин подошли ко мне.

– Это ты нажаловался?

– Нет.

– Да чего ты врешь? Струсил и разболтал о том, как тебя здесь травят.

К ним подошел Саша Соколов.

– Слушай, зомби, никто тебя не травит. Ты себе придумал что-то в своем зомби-мире и думаешь, что мы на тебя наезжаем. А нам на тебя насрать. Мы тебя не бьем. Даже не толкаем.

Это была неправда. Меня часто толкали, но я промолчал.

– Если мы тебе так не нравимся, что ты про нас учителям врешь, то просто уходи из школы. Мы не виноваты в том, что тебе кажется. Ты понимаешь, что ты сам нас травишь таким способом?

Наверное, Саша Соколов ходил на факультатив по риторике. Он очень складно говорил. Возможно, он был прав.

Но я не был в этом уверен.

Неделя седьмая

Эта неделя была последней в первом полугодии.

23 декабря, в понедельник, мы должны были сдать задания, которые нам выдали в первую неделю четверти. Я надеялся, что хоть это у меня получится хорошо.

После обеда я вернулся в класс и обнаружил, что дверь заперта. Тогда я постучал.

– Шухер, – услышал я голос Тани Митрофановой и еще какие-то звуки.

После этого дверь открылась. Передо мной стоял Гриша Зыбин. Он улыбался.

Я прошел мимо и сел за парту.

В конце дня пришла Зоя Викторовна, чтобы собрать тетради с заданиями. Все подходили к учительскому столу и сдавали их.

Я хотел достать свои тетради, но не нашел их в рюкзаке. Тетради были большие, формата А4, поэтому я не мог их просто потерять. Но на всякий случай я снова проверил рюкзак. Тетрадей не было.

– Самохин? – услышал я, – Сдавать пора.

– Да, сейчас. Наверное, мои в раздевалке. Можно сходить проверить?

– Да, иди.

Я прошел в раздевалку, проверил свой ящик, но их там не было. Затем я снова вернулся в класс и проверил рюкзак.

– Наверное, я дома забыл, – сказал я тихо.

– Что? – спросила Зоя Викторовна.

– Дома оставил. Я принесу завтра.

– Хорошо. Только не забудь.

Артем Хвостов и Гриша Зыбин беззвучно смеялись.

Дома тетрадей не оказалось. Я перерыл всю комнату, и Влад помог мне в этом. Людмила Сергеевна заинтересовалась, чем это мы заняты, но мы ничего не сказали.

На следующий день я подошел к Зое Викторовне на перемене.