Правда ужаснула женщину: виноватым оказался не Дэвис, не доктор Патель и даже не Джокер. В злополучном происшествии виноватой оказалась она, Джоан Лиланд. Завороженная виртуозным спектаклем Харлин Квинзель, она поверила ей и дала слишком много воли.

«Так вот как выглядит конец света… — мрачно раздумывала Джоан Лиланд. — Все начинается не со взрывов и катастроф, а с неверного предположения. Что ж, может, на другом свете повезет больше».

Разумеется, конца света не предвиделось. Это был бы слишком легкий расклад. Мир никуда не делся, и ей предстоит отвечать за все преступления, которые последуют за бегством Джокера. Когда совет директоров спросит, есть ли у нее оправдания собственным действиям, осмелится ли она признать, что позволила доктору Квинзель лечить исключительно Джокера, лишь потому, что так было проще? Да, и у нее, и у других врачей прибавилось работы, зато Джокеру оказалось недосуг выдумывать новые каверзы. Он перестал подкупать санитаров, чтобы они проносили для него запрещенные вещи, перестал сеять смуту среди пациентов и изобретать новые, все более опасные розыгрыши для персонала.

Доктор Лиланд надеялась, он так увлечется хорошенькой, молодой докторшей, что согласится участвовать в лечении, и его состояние хоть как-то улучшится. К тому же, занятая Джокером, Харлин Квинзель не возвращалась к провальным затеям, вроде коллективных сеансов терапии для женщин-заключенных, и прекратила задавать неудобные вопросы о членах совета директоров, посещающих больницу в неурочное время в сопровождении странных персонажей со странным оборудованием.

Лиланд вздохнула: будь это какая-нибудь другая больница, ее бы уже уволили.

Впрочем, увольнение по-прежнему не исключалось. Правда, сперва совету директоров придется найти идиота, готового занять ее место.

Такое возможно только в Готэме.

* * *

Полиция Готэма предупредила, что у Джокера, скорее всего, имелись адреса всех сотрудников Лечебницы, поэтому членов их семей требовалось перевезти в безопасное место, о котором Джокеру было бы неизвестно. Сам персонал оставался под охраной в больнице: там, куда Джокер точно бы не сунулся.

Никто, кроме Харли не оспаривал распоряжение полиции. Харли просила отпустить ее домой, ведь если Джокеру известно, где она живет, он непременно явится к ней. Она же уговорит его вернуться в Лечебницу, и никто не пострадает. Про себя Харли подумала, что таким образом копам не удастся избить Джокера за то, что какой-то сумасшедший похитил его прямо на шоссе. Но вслух она этого не сказала.

Она попыталась уговорить доктора Лиланд, но та осталась непреклонной.

— Харлин, я до сих пор не уволила вас только потому, что у нас нехватка персонала. Боюсь, любой, кого мы наймем, будет не лучше, а то и хуже вас.

Джоан уже не кричала на нее, но ее слишком эмоциональная реакция разочаровывала и расстраивала Харли. Чувства, очевидно, мешали ее плодотворной работе.

С другой стороны, чему удивляться?

Доктор Лиланд, подобно прочим, болела за команду Бэтмена.

Если подумать, была ли доктор Лиланд хорошим руководителем? Харлин вспомнила свой первый день в больнице. Кто одним ударом утихомирил распоясавшегося Убийцу Крока? Ее начальница? Нет, конечно. Доктор Лиланд застыла от страха, точно заяц в свете фар надвигающегося грузовика. Санитары слишком отстали от Крока и, если бы Харлин не вышла в тот день на работу, Крок закусил бы Джоан вместо обеда.

Заняв руководящие посты, люди теряют бдительность. Сначала, утрачивают остроту рефлексов, потом перестают обращать внимание на происходящее вокруг, ведь им предстоит прочесть столько документации… От этого страдает их зрение. Затем они теряют смелость и желание делать что-либо, не получив предварительного одобрения от кучки бюрократов. Они избегают сложных решений и предпочитают следовать пути наименьшего сопротивления. Напоследок, лишившись способности выдерживать напряжение, они каждый день возвращаются домой в полном изнеможении.

Но Харли слишком беспокоилась за Джокера, чтобы тратить время на сочувствие доктору Лиланд. Он затерялся где-то там, один, без ее утешения и опеки. Возможно, до сих пор в плену у похитителя, еще более безумного, чем пациенты «Аркхема».

Что, если в той машине находились члены бывшей банды Джокера? Что, если они хотели освободить его, а потом обнаружили, что он больше не преступник? Что они сделают с ним в таком случае? Харли не могла себе даже представить.

Это страшные люди.

* * *

— С вами Иоланда МакКензи, мы находимся перед зданием Городского совета. Пошел третий день со дня бегства Джокера, но, похоже, полиции по-прежнему далеко до ареста Клоуна-принца преступного мира. Джеймс Гордон, комиссар полиции Готэма, отменил все отпуска и отгулы своих сотрудников вплоть до поимки Джокера. На вопрос, означает ли это, что полиция Готэма потеряла веру в Бэтмена, он ответил, цитирую: «Управление полиции Готэма не собирается сидеть и ждать, пока Рыцарь в плаще сделает за нас нашу работу». Конец цитаты. Сегодня утром мэр провел заседание с членами городского совета…

Харли уронила голову на стол, не обращая внимания на бессмысленный шум, доносящийся из телевизионной панели на стене. Доктор Лиланд настояла, чтобы во всех кабинетах и ординаторских установили телеэкраны, поскольку персоналу следовало знать о последних событиях.

Когда Харли поблагодарила ее, Лиланд холодно отрезала:

— Это предназначено для кабинета, а не лично для вас.

Похоже, доктор Лиланд все еще на нее злилась.

Харли не сомневалась: главврач прикажет арестовать ее или доложит о ее действиях комиссии по медицинской этике, но потом случайно услышала разговор медсестер, которые утверждали, что совет категорически против того, чтобы общественность узнала об участии Харли в побеге Джокера. Из-за последующего скандала Лечебницу могли закрыть, персонал лишился бы работы, а пациентов пришлось бы перевести в другие учреждения, совершенно не приспособленные для подобных безумцев.

«Какая ирония», — подумала Харли. Она пыталась действовать честно и правдиво, и в результате превратилась в причину скандала, который необходимо замять. Похоже на бюрократическую версию работы полиции, когда те избивали человека за то, что тот стал жертвой преступления.

Что ни делай, все равно проиграешь.

* * *

Рано утром, на седьмой день после аварии, Харли приняла душ в сестринской и одевалась перед зеркалом, когда в дверь забарабанил Натан, вопя:

— Доктор Квинзель, он вернулся! Джокер снова в «Аркхеме»!

Харли бросилась ко входу.

— С ним все в порядке?

— Да, — кивнул санитар и побежал дальше, стуча по дверям врачей.