которая работала на бетонном заводе.

Страшный советский режим подарил ей квартиру,

а мне она перешла по наследству после

совершеннолетия.

Где я только не жил до этого: в деревянном доме,

на окраине посёлка, в армейской общаге с тараканами,

у отчима на квартире с его запоями…

Я смотрю из окна на двор,

прозванный в городе «пьяным»,

не знавший ремонт со времён Горбачёва,

и радуюсь новому дню.

* * *

Суд приговорил жительницу посёлка Мга

в Ленобласти к 200 часам обязательных работ.

Ранее обвиняемая избила

трёхлетнего ребёнка молотком

для отбивания мяса.

* * *

Раньше во дворе звучали голоса

детские и смешные.

Это были мы,

любившие футбол, казаки-разбойники,

ножички, вышибалу, сифу, светофор,

войнушку, прятки, снежки, классики,

камень-ножницы-бумагу, квадрат,

горячую картошку, царя горы.

Девочки звали мальчиков

играть в дочки-матери, колечко,

магазин, огород, море волнуется,

съедобное-несъедобное, секретики,

но не в резиночку,

это была только их игра.

Мне особенно нравился пекарь*

(у вас она могла называться:

поп, клёк, пастух, батало, банки и так далее).

В игре поле делится на несколько частей — «дом»,

где каждая полоса помечается буквами:

С — солдат, С — сержант, Л — лейтенант, К — капитан,

М — майор, П — полковник, Г — генерал, М — маршал.

Зона водящего (Пекаря) называется — «поле».

Он должен охранять банку, установленную в центре,

а игроки битами или палками кидать по ней.

После каждого попадания по банке

игрок повышается в уровне,

пока не достигнет звания «Маршал»

и самого близкого расстояния

от «дома» до центра «поля».

После каждого раунда,

когда все биты лежат в зоне Пекаря,

игроки выбегают за ними,

а водящий пытается запятнать их

и тем самым сделать кого-то новым Пекарем.

Пекарь — хорошая игра, но опасная,

как-то я попал одной девочке в голову палкой,

которую вырезал для меня дед.

Немного не хватило до виска.

Её старший брат подходил ко мне разбираться,

но бить не стал.

Девочка больше со мной не общалась,

а я забыл уже давно,

как она плачет.

* * *

Жительница посёлка Мга убила сожителя во время ссоры.

* * *

Мга существовала в русскоязычной поэзии до меня. Ещё

танкист и советский поэт Сергей Орлов побывал тут

на КВ-1, где был зарыт в шар земной из-за попадания

снаряда противника, но остался в строю поколения Победителей.

Журналист, останови меня случайно на улице. и

я прочитаю тебе его стихи на камеру или диктофон. Мы

продолжаем числиться в строю поколений Помнящих;

чтим Завещание; сопротивляемся; оглядываемся назад.

Отдадим детям — им донашивать. Пусть они решают

судьбу Мавзолея под красными звёздами. Пусть они

лучше занимаются нашими спорами, чем болтаются без дела

в подворотнях больших и малых городов. Мы ведь спорили.

Пусть они тоже помнят стихи Сергея Орлова о деревне Мга,

сожжённой полностью захватчиками при отступлении.

О сегодняшнем посёлке расскажу я, а потом сам передам

эстафету другому, ещё неведомому избраннику, вместе

со своим «привет, как дела?» через бесконечность мгновений,

этих неуловимых «сейчас», исчезающих уже

в момент произношения вслух (либо когда ты о них подумаешь).

* * *

Ученица школы посёлка Мга решила уйти от матери,

чтобы жить в «домике под землёй». По словам девочки,

мать её обижала и била. О намерении она сообщила

своей подруге 16 апреля. Девочку нашли живой

и здоровой в тот же день.

* * *

Вспоминаю наши детские прозвища:

Панчо, Сява, Калаш, Паштет, Сачок,

Горка, Башка, Лукиш, Толстый, Кастет,

Рыжий, Пупок, Анька, Серый,

Костян, Чили-Вилли, Муха, Диса…

Кого-то забыл, словно и не было вовсе,

с кем-то давно не здороваемся,

встретившись взглядами в настоящем,

делая вид, что не знаем друг друга.

Даже лайки не ставим под фото

или постами, числясь во френдах.

Мы быстро повзрослели и получили

имена, отчества, жён, мужей, детей,

семейные праздники, ипотеку, налоги,

диктаторский режим, инфляцию,

курс доллара и евро, сомнительный ВВП,

паршивую медицину, дороги, запои,

алименты, венерические заболевания,

а кому-то достались надгробия…

Так и должно быть.

В целом, меня всё устраивает,

но, бывает, пытаешься снова

уловить навсегда ускользнувшее

и не можешь поверить…

* * *

Мутные воды реки, где учился плавать.

Солнечные лучи рассыпаются на

поверхности, словно крошки со слойки-булки

в кружке крепкого чая. Смотрю

в торфяное болото с надеждой обнаружить

в нём своё отражение. Воду качает от ветра.

Кладбище мангалов на берегу, вдоль которого

стволы деревьев при Романовых сплавляли

для строительства Петербурга. Говорю

с рекой медленной речью, а рыбы молчат и

плывут по течению к стремительной Неве.

Запах шашлыков. Женские голоса. Митя

выпил лишнего и смело ныряет в реку, где много

утонуло людей, умевших плавать.

* * *

У нас во дворе слушали The Prodigy* (британский музыкальный

коллектив, образовавшийся в 1990 году и ориентированный на электронную музыку),

носили толстовки и футболки,

как флаг несуществующей страны.

Ждали новый альбом или концертное видео.

По вечерам Сява брал магнитофон на батарейках

и ставил компакт-кассеты* (до начала 2000-х

один из самых распространённых носителей информации

на магнитной ленте), а мы трясли головами,

ногами и руками, подражая кумирам.

Наш двор окружали субкультуры 90-х:

Киноманы* («Кино» — одна из самых популярных советских рок-групп 1980-х годов),

Алисаманы* («Алиса» — советская и российская рок-группа, образованная в 1983 году в Ленинграде),

Панки* (англ. punk — перен. разг. «нехороший», «дрянной») —

мы друг друга не переносили,

Рейверы* (Рейв