Он отвернулся от нее, но она схватила его за рукав, поворачивая к себе лицом.

— Кто она? Кого ты любишь, Дара? Отвечай!

Она кричала, кулаками била его в грудь. Он отступил на шаг, но она не отставала, царапая ему лицо, дергая за волосы. Он схватил ее за запястья.

— Хочешь знать? Что ж, я скажу. Это твоя единокровная сестра, Джосси. Внебрачная дочь твоего отца. Незаконнорожденная. — Разгневанный, он притянул ее к себе, встряхнул, заставляя осмыслить его слова. — Твой отец переспал с матерью Тильды. Она от него забеременела. Тетя Тильды возненавидела его за это. Поэтому она — тетя — и написала то письмо. Догадалась, что ты хочешь заполучить меня в свою постель, и решила — забавно, да? — свести возлюбленного своей племянницы с дочерью человека, который погубил ее сестру.

Джосси видела, что поранила мужа. Из уголка его рта стекала струйка крови. Она заплакала.

— Забавно, да? — повторил Дара. — Дочь Эдварда де Пейвли, вся из себя аристократка, вышла замуж за никчемного ирландского крестьянина. Какой позор!

Он наконец отпустил ее, и она, все еще всхлипывая, осела на пол. Он открыл дверь и бросил напоследок:

— А знаешь, Джосси, ты ведь совсем не похожа на сестру. Тильда в десять раз красивее тебя.

Вспомнив похороны отца, она вскричала:

— Так это та девушка… с которой я видела тебя в Саутэме…

Он остановился в дверях.

— Мы собирались пожениться.

Его слова вонзились в нее, как нож в сердце.

Осенью 1936 года Тильда поняла, что она снова беременна. Незапланированный ребенок заявил о себе более агрессивно: каждое утро Тильду тошнило после завтрака — с Мелиссой она этого не испытывала.

В середине ноября из Испании вернулся Макс — весь серый от изнеможения. Тильда уложила Мелиссу спать и за ужином на кухне сообщила мужу о своей беременности. Он вытаращил глаза, вертикальная морщинка между его бровями прорезалась глубже.

— Прости, Макс. Я знаю, что ты хотел подождать со вторым ребенком.

Он обнял ее за талию, притянул к себе.

— Не говори глупостей.

— Мелисса уже спит в кроватке. Для малыша есть колыбель. Все будет хорошо, Макс.

— Непременно. Все будет замечательно.

Но, целуя ее, он, казалось, выдавливал из себя хорошее настроение.

— Ты беспокоишься, что нам не хватит денег?

Макс пожал плечами.

— Справимся.

— Мы ведь всегда говорили, что хотим иметь много детей. Хорошо, если у Мелиссы появится братик или сестренка.

— Конечно. — Голос у него был вялый, невыразительный.

— Тогда в чем дело, Макс? Объясни, прошу тебя! — Она чувствовала, что он отгораживается от нее.

Макс помолчал, потом ответил:

— Это из-за того, что я видел в Испании, Тильда. А до этого, в течение нескольких лет, в Германии. Мне страшно. До рождения Мелиссы во мне еще теплился оптимизм. Немного, но теплился. А теперь нет.

— Но это же далеко от нас, Макс, — заметила она. — Да, это ужасно, но, по крайней мере, у нас здесь ничего такого не происходит.

— Мы не сможем остаться в стороне, — просто сказал он. — Будет новая война, и я… меня мучает чувство вины. Разве можно в такое время рожать детей? На что мы обрекаем своего ребенка? Так-то вот, Тильда. — Макс достал из кармана сигареты. — Болдуин[26]и большинство идиотов из парламента думают, что, если они будут любезничать с Гитлером, он оставит нас в покое. Не оставит, Тильда. Не оставит. Почти всю обратную дорогу из Испании я писал статью, в которой все это объясняю. Так ведь ее никто не напечатает. Сегодня я ходил от редакции к редакции, и единственное издание, согласившееся напечатать мою статью, — это паршивая газетенка левого толка, которую никто не читает.

— Бедный. — Тильда погладила мужа по волосам.

— Я даже подумывал о том, чтобы поехать сражаться в Испанию. Сейчас многие вступают в интернациональные бригады.

— И Фергюс вступил. Но ты ведь не поедешь, да, Макс? — Уже одна эта мысль приводила ее в ужас.

— Конечно, нет. Ты же знаешь, не в моих правилах лезть во всякие заварушки. — Он покачал головой. — Раньше гордился этим, а теперь презираю себя.

— Макс, ты не хочешь второго ребенка? — Она должна была это спросить.

— Ох, Тильда, Тильда. — Взгляд у него был печальный. — Ну что ты такое говоришь? Как я могу не хотеть?

Весной 1937 года Эмили сочеталась браком с Яном ван де Криндтом. После свадебной церемонии был устроен большой прием в Или. Потом молодожены уехали в Голландию, но каждую неделю от Эмили приходили письма. Она настоятельно приглашала Тильду с Максом в Амстердам, но у них не было денег на паром. Тильду не покидало ощущение, что круг ее друзей неумолимо сужается. Эмили была в Амстердаме, Фергюс — в Испании, Майклу предложили читать лекции в Эдинбургском университете. От случая к случаю к ним заглядывал Роланд Поттер, и, когда Тильда была в состоянии спуститься в метро с ребенком и коляской, она ездила в дом № 15 по Паргетер-стрит навестить Анну. Но это случалось все реже. Тошноты она больше не испытывала, зато постоянно чувствовала себя усталой. Врач сказал, что у нее низкий гемоглобин, и велел ей есть печень.

Джошуа родился в июне, когда Мелиссе было полтора года. Ребенок шел ножками вперед, поэтому роды принимала старшая акушерка. Боль, воздух, веселящий газ туманили сознание Тильды, и она не испытывала той триумфальной радости, что переполняла ее, когда она рожала Мелиссу. Когда роды кончились, она испытала только огромное облегчение, но, заглянув в синие глаза новорожденного сына, сразу почувствовала опьяняющую любовь.

Джошуа в отличие от сестры доставлял массу хлопот. Через три недели после рождения он простудился и орал как резаный. Только Тильда могла его успокоить. Макс снова уехал в Германию, отправился в командировку, которую до этого отложил из-за ожидаемых родов. У Тильды болели швы, из грудей сочилось молоко, кормить малыша было трудно, так как у него был забит нос. Мелисса, ревновавшая Джошуа к матери, так и норовила ущипнуть его, когда тот лежал в своей колыбели. На помощь к Тильде приехала Клара Франклин, но печь и газовая колонка никак не хотели ей подчиняться.

Джошуа просыпался три раза за ночь. В полтора месяца он все еще требовал, чтобы его кормили семь раз в сутки. Во всех справочниках говорилось, что нужно строго придерживаться режима кормления, но у Тильды от его плача разрывалось сердце, и она прикладывала его к груди, не дожидаясь, когда пройдут четыре часа после предыдущего приема пищи. Медсестра в клинике посоветовала давать ему перед ночным сном пососать сухарик, но Джошуа его выплевывал. Сон для Тильды стал роскошью, недостижимой мечтой. Она жила как в тумане. Если не составляла список, забывала купить даже самое необходимое. Отправляясь в магазин, она собиралась почти час. Обоих детей нужно было перепеленать и одеть, а Мелисса имела привычку зарывать свои туфли в песочнице. Коляску приходилось тянуть по ступенькам — тоже нелегкая задача. Приходилось искать кошелек и хозяйственную сумку, и, если к тому времени кто-нибудь из детей не плакал или не описался, она еще успевала кое-как причесаться. Коляска была слишком большая, во многих магазинах для нее просто не находилось места, поэтому покупки она делала впопыхах, постоянно поглядывая в сторону двери.